Тайна музея восковых фигур

На чердак вела крутая, довольно узкая лестница. На самом верху было жарко и душно. Вероятно, от близости железной крыши. Длинный темный коридор упирался в единственную дверь. Звонка не видно. Я постучал.

Мне открыла сама мисс Паризини. Я ее сразу узнал, хотя только однажды видел ее фотографию в газете. Несколько выше меня, худая горбоносая женщина, лет сорока, высунулась в дверь, как это обычно делают, когда не хотят, чтобы пришелец вошел в квартиру. Потное лицо и подвязанный фартук говорили о том, что я оторвал ее от уборки.

Она мне сразу не понравилась, эта женщина. Может быть, поэтому я не почувствовал перед ней никакой неловкости.

— Хэлло, мисс Паризини, — сказал я довольно развязно. — Мне кое-что нужно уточнить по делу убийства в Музее восковых фигур. Видите ли, я представитель…

— Все, что мне известно, — перебила меня кассирша, — я рассказала вчера тому толстому полицейскому инспектору, который занимается этим делом.

— Вот как! — удивился я прозорливости Карригана. — Значит, он уже знает про ваш разговор с Рамоном Монтеро…

— Про какой разговор? — Она вдруг опустила плечи и как-то вся сжалась. — Что вы говорите?..

— Накануне убийства. Возле его дома, вечером… Что с вами? Вам нехорошо?

Мисс Паризини стояла передо мной мгновенно побледневшая. Голова ее медленно клонилась на грудь.

— Анжела, кто там? — раздался за дверью раздраженный мужской голос.

Женщина вздрогнула и зашептала, глядя на меня умоляющими глазами:

— Ради бога, потом, потом! Приходите через полчаса. Он скоро уйдет…

— Я тебя спрашиваю, кто там! Ты слышишь меня или нет? — повторил голос с нарастающей угрозой.

Чувствуя себя причиной назревающего семейного скандала и сообразив, что еще не представился, я громко сказал:

— Я сотрудник газеты…

Женщина почему-то заговорщически кивнула мне головой и, открывая настежь дверь, крикнула внутрь помещения:

— Да, да, Чарли, это из газеты, слышишь — из газеты! — И, обращаясь ко мне с жалкой улыбкой на все еще бледном лице, она слишком громко и слишком любезно пригласила меня войти, но, когда я проходил мимо нее, прошептала: — Умоляю вас, господин инспектор, ни слова при нем! Ни слова! Он скоро уйдет, и тогда я вам все расскажу…

Хм! Все чаще и чаще меня принимают за полицейского инспектора. Я к этому уже начинаю привыкать. Вот и сейчас. Но почему эта женщина так боится полиции? Впрочем, терпение. Ведь она обещала все рассказать, когда «он» уйдет…

Подгоняемый любопытством, я решительно вошел в комнату вслед за мисс Паризини.

«Он» оказался тщедушным, лысеющим человечком в лакированных ботинках. Встретил он меня молчаливым поклоном, показывая раскрытой ладонью на стул. Лицо стертое, неприметное. Прежде всего обращала на себя внимание его одежда. На нем был безукоризненно выутюженный смокинг. Крахмальный воротничок ослепительной белизны подпирал дряблую кожу выбритого до синевы подбородка. Этому человеку могло быть лет тридцать пять, сорок. Его подчеркнуто щеголеватый вид совсем не гармонировал с обстановкой комнаты, заставленной самой разнообразной мебелью, какими-то тюками и ящиками. Когда я сел, он посмотрел на меня спокойно и как-то вопросительно своими большими, словно с другого лица, внимательными глазами. Черные блестящие усики резко оттеняли серые, бескровные губы. Мне сразу показалось, что я уже где-то видел этого человека.

— Познакомьтесь, — запинаясь, произнесла мисс Паризини. — Это мистер Ларроти. Чарлз Ларроти…

— Очень рад, — сказал я и представился.

— Простите, вы из какой газеты? — Он наклонил вопросительно голову.

Я ответил. Потом он спросил меня, прибыл ли со мной фотограф, и после каждого моего ответа понимающе и одобрительно кивал головой и взмахивал ресницами.

Вскоре я поймал себя на том, что внимательно изучаю его телосложение: смог бы он пролезть через узкие окна музея? Да, смог бы! Рост — приблизительно пять с половиной футов. Тоже подходит. И цвет волос… Но почему он мне так знаком? Где я его мог видеть? И этот его странный наряд… Черт возьми, очевидно, надо действовать, как это сделал бы на моем месте самый заурядный репортер.

— Простите, вы родственник мисс Паризини? — перешел я в наступление.

— Да… В некотором роде.

— Это мой жених! — И, словно для того чтобы доказать это, мисс Паризини подбежала к человеку и взяла его под руку.

Он весьма нелюбезно отстранил ее и тщательно отряхнул рукав смокинга.

— Осторожно, — сказал он ледяным тоном. — Ступай принеси мистеру Мак Алистеру свою фотографию. Возможно, она ему понадобится. Только не ту, где ты в шляпе… И не болтай глупостей. Отвечай только на вопросы и думай, о чем говоришь.

Я был удивлен презрительным тоном, которым этот «жених» разговаривал со своей «невестой». Она явно боялась его и, качая головой, раболепно твердила:

— Да, Чарли. Да. Не беспокойся, Чарли…

— Я сожалею, сэр, что не смогу присутствовать при вашей беседе. Дела! Но я вас очень прошу: напишите о нас в газету что-нибудь эдакое… Ну, вы сами понимаете, сэр: кто в наши дни не мечтает стать известным? Известность — это не только слава, но и бизнес. Конечно, если повести дело как следует…