Тайна, не скрытая никем

Лайза изо всех сил поплыла прямиком через пруд. Она с плеском вырвалась из воды и тяжело вскарабкалась на берег. Она пробежала мимо сов и орла, которые смотрели на нее из витрины. Мимо таблички с цитатой «Природа ничего не делает без пользы».

Беа нигде не было видно. Ни впереди, на дощатых мостках через болото. Ни на прогалине между сосен. Лайза пошла по тропе к задней двери дома. На середине тропы стоял бук, который нужно было обходить, с вырезанными на гладкой коре инициалами: Л – Ладнер, еще одно Л – Лайза и К – Кенни. Примерно на фут ниже располагались буквы: НССТ. Когда Лайза впервые показала Беа эти инициалы, Кенни треснул кулаком по нижней надписи. «Ну-ка Снимай Свои Трусы!» – завопил он, прыгая на месте. Ладнер притворился, что отвешивает ему серьезную затрещину. «Это значит „Не сходите с тропы“». Он указал на выцарапанную стрелку, обвивающуюся вокруг ствола. «Не обращай внимания на этих юных хулиганов, у них одна грязь на уме», – обратился он к Беа.

Лайза не осмеливалась постучать в дверь. Она чувствовала себя виноватой и ждала самого плохого. Ей казалось, что Беа теперь обязательно уедет. Разве она может остаться после такого оскорбления? Как она будет смотреть им всем в глаза? Беа не понимала, что за человек Ладнер. Да и как ей понять? Лайза сама не могла бы никому объяснить, что он такое. В их совместной тайной жизни с Ладнером ужасное всегда было смешно, плохое мешалось с дурачеством и вечно приходилось подыгрывать, делая дурацкое лицо и дурацкий голос и притворяясь, что Ладнер – чудовище из мультфильма. Вырваться было нельзя – даже захотеть вырваться было нельзя. Так же невозможно, как прекратить колотье в отсиженной ноге.

Лайза обогнула дом и вышла из тени деревьев на солнце. Босая, она перешла нагретый гравий дороги. Вот и ее дом – он стоит посреди кукурузного поля, и к нему ведет недлинная дорожка. Дом был деревянный – верхняя часть выкрашена в белый цвет, а нижняя в ядовито-розовый, цвет губной помады. Это придумал отец Лайзы. Может, надеялся оживить общую картину. Может, думал, что розовый цвет создаст впечатление, будто в доме живет женщина, хозяйка.

В кухне кавардак – на полу рассыпаны кукурузные хлопья, на столе киснут лужицы молока. Куча стираного белья, привезенная из прачечной-автомата, почти закрыла кресло в углу. Посудное полотенце – Лайза знает, даже не глядя, – валяется в раковине, загаженное остатками еды. Чистить и убирать все это должна Лайза, причем убрать надо до прихода отца.

Но пока что можно об этом не беспокоиться. Лайза поднимается наверх – там, под скатом крыши, жарко, как в духовке, – и вытаскивает свой мешочек сокровищ. Она прячет его в мыске резинового сапога, который ей мал. Об этом тайнике никто не знает. Кенни уж точно.

В мешочке лежит платье для Барби, украденное у девочки, с которой Лайза когда-то играла (оно уже разонравилось Лайзе, но все равно для нее это важная вещь, потому что краденая), синий футляр с защелкой (внутри лежат очки Лайзиной матери) и раскрашенное деревянное яйцо (Лайза получила его как приз за лучший рисунок на тему Пасхи во втором классе; внутри яйца прячется другое, поменьше, а внутри него еще одно, совсем маленькое). И еще – серьга со стразами, которую Лайза нашла на дороге. Она очень долго верила, что это – бриллианты. У серьги сложный изящный узор: стразы в форме капель подвешены к выступам и фестонам, усаженным другими камушками, и когда Лайза крепит серьгу на собственное ухо, подвески почти касаются плеча.

На Лайзе из одежды только купальный костюм, поэтому ей приходится нести серьгу в кулаке – пылающий узел. Голова у нее словно разбухла от жары, оттого, что она склонялась над тайным сокровищем, от решимости. Лайза жаждет окунуться в тень, которая стоит под деревьями Ладнера, словно пруд с черной водой.

У Лайзиного дома нет ни единого дерева и куст только один – сирень с корявыми, отороченными бурой каймой листьями у заднего крыльца. Вокруг – ничего, кроме кукурузы; только в отдалении торчит покосившийся старый сарай, в который Лайзе и Кенни строго-настрого запрещают заходить, потому что он может обрушиться в любую секунду. Здесь нет ни границ, ни тайных мест – все голо и просто.