Тайна неудачного выстрела (Приключения в стране озер - 1)

- Причем Топа ещё тот гад и хитрец! - добавил Ванька. - На самом деле он относится к Гришке совершенно спокойно, и пока Гришка его не видит, лежит себе смирненько. Но стоит Гришке заметить его и напрячься, как Топа тут же подскакивает и начинает его облаивать!

- В общем, - сказал я, - Гришка сейчас очень хочет жить честно, но он из тех людей, кто при виде роскошной машины, брошенной на обочине, мог и не утерпеть...

- Как ты думаешь, взрослым пришло на ум, что это мог быть Гришка? спросила Фантик.

- Отцу наверняка пришло, - ответил я. - Но он не будет ни с кем делиться подозрениями, пока сам не проверит. Видишь ли, к "отсидевшим" относятся настороженно. Первое время после того, как Гришка начал работать, Алексей Николаевич навещал его всякий раз, когда в округе что-нибудь случалось. Просто для подстраховки. Отцу пришлось специально поговорить с Алексеем Николаевичем и попросить не тягать Гришку - потому что из-за лишнего внимания милиции о Гришке опять поползли дурные слухи, а дойди эти слухи до бригадира - он вполне мог бы взять и уволить Гришку. Ну, как бы, избавиться от греха подальше, а то мало ли что. А если б Гришка потерял работу - он бы почти наверняка скатился на прежнюю дорожку!

- А если Гришку хоть чуточку заподозрят в краже министровских ружей, его наверняка арестуют! - сказал Ванька. - И даже если отпустят через два дня, работу он все равно потеряет!

- Поэтому, - подхватил я, - нам никому, кроме отца, нельзя рассказывать о наших подозрениях насчет Гришки. Я бы даже отцу рассказывать не стал, пока мы сами все не проверим! Иначе мы можем Гришке всю жизнь испортить - и вовек себе этого не простим!

- Да, этому полковнику только подай кого-нибудь, кого можно подозревать... - задумчиво проговорила Фантик. - Теперь я лучше понимаю, что имел в виду отец Василий, когда говорил, что излишнее недоверие - это издевательство над разумом. Когда можно искалечить человеку жизнь, если поделишься подозрениями насчет него - это и есть то самое!

Мы с Ванькой были с ней вполне согласны: мы и сами думали о приблизительно том же самом.

- Так что нам делать-то? - практично спросил мой братец.

- Я думаю, что завтра нам надо навестить Гришку, - сказал я. - Он не удивится, ведь мы иногда заходим к нему в гости, когда берем молоко. Поболтаем с ним, и между делом заведем разговор о том, что у министра ружья сперли, и что из-за этих ружей такая буча поднялась, что ой-ей-ей! Можно спросить у Гришки, нет ли у него подозрений, кто мог спереть эти ружья - он ведь, по старой памяти, знает все жулье округи и кто на что способен чтобы предупредить вора: милиция землю носом роет, поэтому ему лучше тихо подкинуть ружья...

- А если ружья спер сам Гришка? - вопросил Ванька.

- Так я об этом и говорю! Получится, что мы, не обвиняя его напрямую, дадим ему понять, что с этими ружьями лучше не связываться, и что его никто не выдаст, если он эти ружья вернет. А если он их не брал - тем лучше! Он перескажет наши слова всем, за кем знает привычку к воровству - глядишь, через денек ружья будут лежать у нас на крылечке!

- Возле ворот, - поправил Ванька. - К крылечку Топа не пустит.

- Верно, - признал я. - Но суть дела от этого не меняется.

- Замечательный план! - одобрила Фантик. - Когда мы начнем его осуществлять?

- Завтра с самого утра, - сказал я. - Сегодня мы не успеем обернуться в Гришкину деревню до темноты... Кстати, насчет темноты, - я поглядел на небо. - Через час начнет смеркаться, и мы уже не сможем гонять на снегокате. Так что давайте, на старт!

Мы очень здорово покатались с холма - если не считать того, что Ванька умудрился так влететь в сугроб, что набрал снегу за шиворот и полные сапоги. Когда мы весело, "с ветерком", вернулись домой на Топе, Ванька уже совсем вымок и лязгал зубами от холода. Мама быстро отправила его в горячую ванную, а мы с Фантиком проскользнули в гостиную, где взрослые пили чай. Отец Василий мирно беседовал с министром и его охранниками, и вообще настроение у всех было самое благодушное. Отца "раскрутили" на то, чтобы он извлек гитару - он играл на гитаре очень неплохо, но почему-то в последние годы брал её в руки с большой неохотой, и только когда совсем расслаблялся и хотел угодить компании, отчаянно просившей, доставал "подругу семиструнную" (как он её называл). Да, одно то, что у отца была гитара в руках, свидетельствовало, что все замечательно и что отец хочет поддержать общее хорошее настроение.

Он пел старую песню семидесятых годов, которую очень любил и которая очень к нам подходила - её можно было бы объявить нашим гимном.

Ваше величество,

Хорошо в лесничестве,

Кроме электричества,

Все в большом количестве!...

- А у нас и электричество есть! - рассмеялся отец. - Вот так-то, ваше величество! - он преувеличенно церемонно поклонился министру, и министр тоже рассмеялся.

- А хоть бы и не было! Я бы с удовольствием пожил при свечах!