Тайна о сорняках

В кратком курсе по истории ЧужАк подробно описано, как в давние времена люди на берегах рек, озёр и прочих водоёмов находили нечто, напоминающее мёртвое дерево с уродливыми безобразными ветвями, между которыми были спрятаны человеческие кости. По началу это воспринималось людьми, как результат странного дикарского ритуала, но позже с развитием науки удалось установить, что и под серой корой ветвей также находятся кости, но нереально деформированные и до неузнаваемости видоизменённые. Некоторое время спустя, уже после учреждения государственной организации по борьбе с ЧужАк, Бурлаков Фёдор Борисович, один из первых сотрудников отдела ликвидации, разыскивая пропавшую при таинственных обстоятельствах девушку, на берегу реки Волга лицом к лицу столкнулся с существом, которое позже описал, как двух с половиной метрового гуманоида с длинными конечностями и серой кожей, покрытой шипами и наростами, напоминающими древесную кору. В лапах того чудовища находился молодой человек. Фёдор Борисович, вооружённый пистолетом ТТ, вступил в бой с неизвестным существом, однако огнестрельное оружие оказалось малоэффективно, а сам Бурлаков едва не погиб. Отступив, сотрудник отдела ликвидации вызвал подкрепление, но ко времени прибытия подмоги гуманоиду удалось скрыться. По версии самого Фёдора Борисовича, существо вместе с жертвой нырнуло в реку и уже не всплыло на поверхность. Тем не менее, в той короткой схватке Бурлакову удалось разглядеть пару важных деталей. Во-первых, он заметил, что шипы, покрывающие тело чудовища, также впивались в кожу молодого человека, который к тому времени, судя по всему, уже скончался от кровопотери или асфиксии. Во-вторых, Фёдора Борисовича повергло в шок то, что в безобразном искажённом ненавистью лице существа он распознал черты не так давно пропавшей девушки. Кем являлся молодой человек, ставший жертвой чудовища, так и осталось загадкой. Таким образом в одном из основополагающих трудов под названием «Классификация и типология объектов иного происхождения (ОИП)» появился раздел, посвящённый объекту иного происхождения № 2.

— И вот покоя мне не даёт мысля, что жертвы сорняков до крайнего в любовь веруют, — мусоля сигарету между огрубелыми пальцами проговорил столяр, — ну, видишь же ты, что партнёр твой от беспочвенной ревности кукухой едет, рвёт да мечет, так чего ж не бежишь? Ждёшь, пока на цепь не посадит? Или, не дай Бог, во гневе вконец не прихлопнет?

— Наверное, потому что будущий сорняк далеко не сразу себя выдаёт, — пожал плечами Виктор, — по своей природе это обычно жалкий закомплексованный человечек, втайне за свою слабость ненавидящий всех и вся. И порой такой человечек находит себе пару, начинаются ахи-вздохи, любовь и все дела. До поры до времени всё складывается хорошо, а потом бац… В общем, из-за того, что этот человечек в себе никогда не уверен, то и партнёра своего доверием не балует, до жути боится любви лишиться, до последнего кипящую внутри себя мерзость терпит, однако рано или поздно всё равно срывается и мутирует в сорняка. Вот только к тому моменту, как ревность и прочие напасти вконец изведут нашего героя, будущая жертва, как правило, успевает к нему окончательно прикипеть, оттого и бежать из горящей хаты не торопится.

— Ох же ж, больно складно языком ты чешешь, сынок, — крепкой ладонью хлопнув Виктора по плечу, произнёс Георгий, — тебе бы не за тварями этими гоняться, а книжки учёные писать.

— Скажешь тоже, Никитич, — усмехнулся сотрудник отдела ликвидации, — это я так… иногда размышляю на досуге. Да и для службы полезно характер и повадки этих существ знать.

— И не просто полезно, а жизненно-необходимо, — заметил Георгий Никитич, после чего бросил окурок на землю и раздавил его сапогом, — давай-ка, Витязь, к делу. Ты, видать, ко мне за инструментом заявился или могу чем-то иным подсобить?

— За инструментом, — сказал Виктор, поднявшись со скамейки и стряхнув со штанов древесную стружку, которой на участке старого столяра всегда хватало с избытком.

— Так-с, в таком случае у меня есть то, что тебе нужно. Завалялся у меня тут славный топор, — Георгий Никитич с кряхтением поднялся на ноги и направился к мастерской, — обожди малёхо, сынок. Сейчас принесу.

Старый столяр задержался в сарае лишь на три минуты, в течении которых Виктор размышлял о той единственной особенности, что была присуща таким ценным для сотрудников отдела ликвидации инструментам. Ведь даже огнестрельное оружие не причиняло объектам иного происхождения № 2 такого урона, как обыкновенный колун, созданный в атмосфере доверия и искренней любви, что царила в доме Георгия Никитича и Агаты Макаровны. «А сможем ли мы с Эльмирой, в теории, изготовить подобное орудие?», — порой задумывался Виктор. В собственной любви к своей супруге он никогда не сомневался и всецело верил, что его чувства взаимны, однако Георгия Никитича и Агату Макаровну, в отличии от Эльмиры и Виктора, помимо любви, также объединяла и ненависть — лютая и неутихающая ненависть к объектам иного происхождения.