Тайна оберега

– Где она? – завидев Прохора, спросил Левашов.

– Прости, Евсей Фёдорович, – опустил боярин голову, – не уберёг девчонку… Болеслав Залевский в Вязьму её увёз.

– Что значит «увёз»? – нахмурился Евсей.

– Пока я в Приказе был, приехал и забрал, – пояснил Долматов.

– По какому праву?! – прорычал Левашов.

– Да какое же право с поляка спрашивать? Он и ранее требовал суд в Вязьме провести, вот и решил по-своему дело сладить.

– Какой ещё суд? В какой Вязьме? – кипятился князь. – Собирай людей – к Залевскому поедем!

– Постой, Евсей Фёдорович, не горячись, – пытался успокоить племянника Прохор. – Не переживай ты так. Вызволим девчонку. Только тебя и ждали. Знал же, что за ней сразу примчишься. Только вот послушай лучше, что мы надумали.

– Кто это мы?

– Ну мы с Пелагеей, – потупился Долматов, и Евсей удивлённо вскинул брови. – Здесь она, у меня в доме, – пояснил боярин и, пересказывая последние события, не забыл упомянуть и о старых кознях Фрола, а в конце, смущённо пожав плечами, сообщил о своём желании жениться. Княжич порадовался за товарища, а Прохор вновь вернулся к прежнему разговору.

– Надумали мы с Пелагеей не нахрапом брать, а схитрить. Как поляк девку исподтишка увёл, так и вернуть её тоже втихаря. Наверняка не ожидает пан от нас подобной прыти. Ты же, Евсей, польским владеешь, не зря тебя на переговоры к полякам государь посылал. Так вот, обрядим тебя вельможным паном, а своих людей я казаками приодену. Вот так и направимся в логово шляхтичей. Ну а чего? Вольным служивым не впервой полякам служить, – хихикнул Долматов. – Никто ничего не заподозрит. Я уж и одежонку подходящую раздобыл, – похвастался он и опасливо взглянул на княжича. – Вот только бороду тебе сбрить придётся…

– Чёрт с ней, с бородой, новая отрастёт, – одобряя план, не стал противиться Евсей, и рано утром отряд из шести человек собрался во дворе.

На крыльцо вышла и Пелагея и уверено направилась к лошади. Левашов недоумённо взглянул на дядьку.

– С нами намерена ехать, – буркнул Прохор. – Ничего не могу поделать. Если с собой не возьмём, одна отправится. Уж лучше так. И мне спокойней.

Княжич понимающе хмыкнул, а Прохор, желая избежать продолжения разговора, тронул поводья.

Всадники неслись по дороге, лишь время от времени позволяя лошадям передохнуть. Когда они снова перешли на шаг, Долматов неожиданно проговорил:

– Знаешь, Евсей, а ты молодец! Не поверил наветам на зазнобу свою, хотя вроде всё супротив неё складывалось. А я вот только теперь понял, каким остолопом был. В молодости же кажется, что всё впереди. Встретится ещё твоё счастье… Потому, наверное, и не ценим, не бережём, что само в руки идёт. Я ж тогда вместо того, чтобы поговорить да разобраться, как думал: «Чего это я на поклон к бабе пойду?» Обиду в душе лелеял. Ведь знал: не могла Пелагея такой коварной быть, да гордыня разум застила. А теперь назад обернулся и понял, сколько всего потерял. Хорошо ещё вовремя одумался. – Прохор немного помолчал и, неловко взглянув на племянника, признался: – Знаешь, у меня на душе птахи райские поют. Будто мне и не сорок вовсе… Словно мальчишка, стыдно сказать… – покачал он головой.

Евсей понимающе улыбнулся и вдруг спросил:

– А что ты с Фролом теперь намерен делать?

– Не знаю, – поморщился Долматов. – В морду дать? Разве столько бесцельно прожитых лет простой зуботычины стоят? – тяжело вздохнул он. – С другой стороны, сам позволил себя обмануть. И знаешь, чует моё сердце, именно этот сукин сын про Таяну Залевскому доложил, – предположил боярин, и Левашов, досадливо поморщившись, согласился:

– Да, этот может. Давно он дружбу с паном водит…

Ближе к полудню путники устроили привал. Никто не заинтересовался скачущим в сторону Москвы всадником, как и всадник не обратил внимания на отдыхающую неподалёку от дороги компанию. Болеслав спешил в столицу, а отряд Евсея торопился в Вязьму. Как только ряженные русские добрались до места, Пелагея, не откладывая, отправилась к дому графа Залевского, а мужчины с волнением остались ждать её возвращения на постоялом дворе.

Прогуливаясь мимо забора, знахарка заговорила с холопкой, развешивающей постиранное бельё.

– Это чей же дом такой богатый? – восхитилась прохожая обновлёнными хоромами.

Деваха оказалась словоохотливой и рассказала и о хозяине, и о пожаре, и о том, что поджигательницу-злодейку, наконец, поймали, и теперь она в ожидании суда томится в подклети. Пока знахарка болтала с холопкой, на пороге дома появился сам Залевский. Пан вскочил на коня, но тут к нему подлетел управляющий.

– Ваша милость, ужин к какому часу готовить изволите?

– Не беспокойся, я у воеводы поужинаю, – ответил Якуб.

– Опять в карты намерены играть? – догадался слуга. – Разорит вас этот воевода, – попытался он урезонить господина.

– Не болтай, Вислав! Сегодня я наверняка выиграю, – высокомерно скривился Залевский и тронул коня.

Хотя Пелагея польским не владела, но смысл разговора поняла и поспешила вернуться в трактир. Выслушав знахарку, Евсей обрадовался: