Тайна оберега

– И откуда же вы узнали, Михаил Никитич? – удивлённо взглянул князь на посадника.

– Это вон у него спроси, – кивнул тиун на жалобно скулящего Грома, еле сдерживаемого псарём.

– Он тебя, Евсей Фёдорович, за версту учуял, – улыбнулся слуга. – Словно чумной залаял да заскакал. Дворовые ребятишки не успели весть принести, как я смекнул, что наш князь недалече, – пояснил псарь.

Гром всё же вырвался из рук холопа и кинулся навстречу Евсею. Восторженно подпрыгнув возле коня на добрых два аршина⁶³, пёс, выказав хозяину бурную радость и преданность, в следующий момент кинулся к саням с женщинами и, положив передние лапы на перекладину, норовил лизнуть лицо Таяны.

– Громушка! – пытаясь увернуться от собачьих ласк, смеялась девушка. – Я тоже по тебе соскучилась.

– Вот неслух! А ну иди на место! – нахмурился Прохор, и псарь, подбежав, вновь ухватил собаку за ошейник и потащил к загону.

Всадники спешились и направились в дом. Преступив порог, Таяна совсем растерялась и лишь неуверенно оглядывалась под любопытными взглядами слуг.

– Что встали? Кланяйтесь, как подобает, хозяйке своей, – грозно взглянул на челядь Левашов, и дворовые, изумлённо переглянувшись, поспешили исполнить приказание господина. Заметив среди слуг жену ключника, Евсей дал наказ: – Отведи девицу в горницу да к завтрашнему дню всё для венчания подготовь.

Услышав слова князя, ключница, покосившись на живот «девицы», еле заметно усмехнулась, но язвить благоразумно не посмела, а только взметнула руками:

– Да как же я к завтрашнему дню-то успею?

– А ты успей, Антонина Тихоновна, – холодно прищурился Евсей и прошёл в светлицу. – Да! И не смейте мне языками трепать, – обернувшись, предупредил он, и женщина, отдавая распоряжения челяди, засуетилась.

Дворовые девки, зашуршав сарафанами, на ходу опасливо перешёптывались.

– Это как же? Невесту в доме жениха готовить?! – фыркнула одна.

– Да и невеста уже на сносях, – хихикнула другая.

– Знаю я её… Говорят, Таянка эта – ведьма лесная! – зашептала третья.

– Похоже на то… Не иначе околдовала нашего князя!

– Тише вы! А то, как глянет – и ни один парень больше не глянет и не посватается, – испугалась четвёртая.

– Ой, а что же батюшка Евсея Фёдоровича-то скажет?

– Цыц вы, сороки! – прикрикнула ключница. – Пока князь вам языки-то не укоротил, – пригрозила она, и девушки притихли.

От неожиданно свалившихся на неё перемен Таяна находилась, словно во сне. Женщины отвели её в баню, помыли, расчесали, обрядили, но девушка кожей чувствовала, как насторожено челядь поглядывает в её сторону.

Наконец, оставшись одна, Таяна растянулась на пуховой перине. Суматошные мысли блуждали в её голове, и невольные воспоминания, заставляя сердце дрожать, долго не позволяли уснуть.

Вручив невесту заботам ключницы и дворовых слуг, Евсей вызвал дядьку:

– Прохор Алексевич, распорядись, чтоб воевода дружину собрал. Да наготове пусть будут, если вдруг пан Залевский со своими разбойниками пожалует.

– Думаешь, осмелится?

– С него станется. Лучше поберечься, – нахмурился Левашов. – После свадьбы гонцом поскачешь в Москву, сообщишь, что здесь я и намерен сам суд вершить. Пусть представителей царских пришлют, коли сомневаются. Ну, а если пан Зеленский обвинителем Таяны выступать намерен, добро пожаловать, встречу. Но только пусть один приезжает, без своих гусар.

– А если в Судебном Приказе потребуют в Москву явиться с девчонкой?

– Ну, ты объясни там разумно, что не с руки сейчас ей по дорогам скитаться. Тем более распутица вот-вот начнётся.

– Ой, Евсей, как бы не осерчал на тебя царь, – вновь засомневался Прохор.

– А чего ему серчать? Какая разница, где суд состоится? Мало ли других дел в Златоглавой, чтобы за каждую девку тревожиться? Защитником её выступишь? – взглянул Левашов на дядьку. – Или мне кого другого искать?

– Да чего уж там. Выступлю, тем паче более других в деле разбирался.

Стараясь соблюсти хоть какие-то приличия, Евсей к Таяне в этот вечер не пошёл, только вызвал ключницу и передал с ней украшенные жемчугом золотые колты⁶⁴

.

– Возьми, Антонина Тихоновна, завтра невесту мою в них обрядишь, – приказал князь.

Взглянув на украшения, женщина восхищённо выдохнула.

– Отродясь жемчуга такой красоты не видывала. Откуда ж такой? Заморский, видать?

– Да нет, мать, наш, местный. Русалочьи то слёзы.

– Не может быть! – вылупила ключница глаза и заволновалась. – Кому русалка свои слёзы подарила, такого человека ни одна хворь, ни напасть не возьмёт. Сила в них великая. Как же она тебе их нагоревала? – удивлялась Антонина.

– Это невесте моей спасибо сказать надо. Эти слёзы ей предназначались, и жемчуг этот ей и носить, – улыбнулся Левашов.

Женщина только настороженно взглянула на господина и, перекрестившись, подумала: «Знать, непроста девка эта, раз сама русалка о ней печётся». Ключница ушла, а князь, ворочаясь на перинах, вспоминал Таяну. Как же ему хотелось обнять и приласкать любимую, нашёптывать ей ласковые слова, жарко целовать медовые губы, касаться нежного тела. «Ничего, голубка моя, дольше в разлуке маялся, уж одну ночь пережду», – успокоил себя Евсей и вскоре уснул.