Тайна оберега

Жажда наживы не давала Залевскому покоя, и он решил вернуться в разорённые земли и на месте проверить свою догадку. Но ему опять не повезло. К величайшему сожалению пана, русский царь успел пожаловать заброшенную вотчину Евсею Левашову.

Якуб злился. Одно дело – наведаться в пустой дом, совсем другое – когда он полон народа, а двор охраняется опытными дружинниками. Надеяться во второй раз безнаказанно попасть за крепостные стены было бы наивно, и хитрый поляк решил по-другому подобраться к казне и подсунул княжичу свою племянницу.

Всё складывалось просто замечательно. Красавице Божене легко удалось увлечь неискушённого в женском коварстве воина, и дело двигалось к свадьбе. Залевский уже видел себя в заветном подвале и мысленно ликовал, подсчитывая дни до венчания, но тут ему на глаза попался оберег Таяны. Пана буквально окатило ушатом холодной воды. Якуб не понимал, откуда у девчонки мог взяться похожий оберег, но уверенность в том, что он на пороге раскрытия древней тайны, окончательно засела в его голове. «Я заставлю её рассказать, что она знает об этом обереге», – размышлял пан, но девчонка умудрилась сбежать.

Именно желание получить оберег и выбить сведения у странной холопки и заставляли Залевского так настойчиво требовать от Сыскного Приказа как можно скорее разыскать «лиходейку». До конца не понимая, связь оберега с пресловутыми «верями», Якуб рассчитывал на месте разобраться с загадкой. А если отомкнуть запоры княжеской казны не удастся, пан планировал просто разобрать стену по кирпичику, а потому ему любым способом было необходимо завладеть имением Левашова.

Ещё немного – и он сможет стать владельцем богатств Засекиных, – мечтал Залевский, и теперь Якуб в бессилье скрежетал зубами…

Фрол пытался вырваться из хватки Прохора Долматова, а князь Бутулин, смерив взглядом поляков, поморщился:

– Ну теперь вам обоим не отвертеться. В кандалы их! – приказал царский посланник, но не успели стрельцы опомниться, как Якуб, выхватив нож, схватил Любаву и приставил клинок к её шее.

– Все прочь, или я перережу девке горло! – пригрозил пан.

Люди замерли, понимая: негодяй исполнит угрозу. Евсей побледнел и, не смея выхватить саблю, прожигал глазами Залевского.

– И сына моего отпустите! – велел Якуб.

Подчиняясь, стрельцы отступили, и, Болеслав самодовольно блеснув глазами, отстранил охранников и шагнул к отцу.

Пятясь назад, пан неуклюже тащил Любаву к выходу.

– Да что ж ты делаешь, ирод! – воскликнула Пелагея. – Она же на сносях!

Но поляк только хищно оскалился.

– Вздумаете пойти за нами – ей не жить! – пригрозил Залевский. Его силуэт вскоре исчез в слепящем свете дверного проёма, и стены подземелья огласил визгливый вой Фрола.

Старший Залевский тащил Любаву к конюшне. Жители Хлепени в ожидании окончания тяжбы продолжали толпиться на княжеском дворе, но завидев поляка, угрожавшего ножом молодой княгине, опасливо расступились. Болеслав вывел лошадей и, сам вскочив в седло, поторопил отца:

– Да брось ты эту девку! Только мешать нам будет.

– Нет, она наша защита до самого Смоленска⁷⁰. А за свою брюхатую бабу князь нам ещё золота отвалит! – возразил пан и, удерживая Любаву за руку, потянул её к лошади.

Но тут за спиной Якуба раздалось угрожающее рычание, и, обернувшись, пан увидел огромную оскалившуюся пасть.

– Пошёл вон! – зашипел старший Залевский, угрожая собаке ножом.

Воспользовавшись замешательством мучителя, княжна рванулась в сторону, сумев высвободиться из его хватки. Пан было кинулся за жертвой, но страшные челюсти в секунду сомкнулись на его запястье. Мерзкий хруст сломанных костей резанул слух, истошный вопль оглушил двор, и Залевский выронил клинок. Пытаясь отбиться от здоровой псины, поляк потянулся к оружию, но только он ухватил рукоять, как Гром повалил противника на землю. Жалко трепыхаясь под лохматой тушей, Якуб норовил высвободить здоровую руку и вонзить лезвие в собаку, но челюсти вновь лязгнули, и зубы зверя сомкнулись на горле поляка.

Народ только ахнул, а Болеслав, намереваясь броситься на помощь отцу, спрыгнул с коня. Но тут из подвала выбежал Левашов, а следом за княжичем высыпали и дружинники. После тёмного подземелья люди, щурясь на солнце, не могли сразу разобрать, что произошло, и младший Залевский, осознавая, что он может вновь оказаться под стражей, вскочил обратно в седло и пришпорил коня.

Увидев бегство негодяя, убившего её подругу, Любава неожиданно для себя подлетела к стоящему в толпе охотнику и, выхватив у него лук, прицелилась. Стрела, издав тонкий звон, устремилась за всадником, и через мгновение Болеслав свалился с лошади.

Удовлетворённо стиснув зубы, княжна опустила лук и уже хотела передать его хозяину, как неожиданно охнула и, согнувшись, схватилась за живот.

– Позовите Пелагею! – разнеслось по толпе, и к княжне поспешила знахарка.

Между тем, Грома никак не могли оттащить от пана Залевского. Пёс рычал, не желая разжимать челюсти, Якуб хрипел, захлёбываясь собственной кровью, и когда собаку всё-таки отогнали, поляк был уже мёртв. Евсей удовлетворённо потрепал пса по загривку: