Тайна одной саламандры, или Salamandridae

Глава XXXVIII

Ева плотнее запахнула банный халат фисташкового цвета, который придавал её бронзовой коже оттенок патины. Уютное гнездо из подушек в углу дивана, поджатые ноги, минеральная вода на расстоянии вытянутой руки… Ева не изменяла своим привычкам.

Мунин впустил Одинцова в номер и, когда тот занял кресло напротив Евы, торжественно заявил:

– Мы знаем, как назывались все модификации «Кинопса», сколько их было и почему.

– Я вас поздравляю. Наливай, отпразднуем. Только это уже не важно. Дефорж дал отбой.

– Что?! – хором изумились компаньоны.

– Сядь, не маячь, – велел историку Одинцов и пересказал версию Дефоржа насчёт Кашина.

Уводить Еву и Мунина в ванную он не стал. Если номера для самых дорогих гостей всё же прослушивали, звуки льющейся воды – слабая помеха для современной техники. Одинцов рассудил, что Шарлемань или установил здесь оборудование высшего класса, будучи перфекционистом, или – из уважения к гостям – не ставил никакого. В обоих случаях прятаться не имело смысла.

Компаньоны сидели молча, только Мунин разок встал с дивана, чтобы подлить Еве в бокал минералки, а себе и Одинцову – ледяного апельсинового сока.

– Утром без лишних разговоров двигаем отсюда, днём заполняем бумажки, вечером свободны, – заключил Одинцов.

– Свободны – значит, можно улетать? – на всякий случай переспросил Мунин, показывая большим пальцем куда-то за спину, – видимо, в направлении Кёльна.

– Можно, – подтвердил Одинцов. – Клара тебя заждалась.

Ева внимательно смотрела на Одинцова.

– Почему ты такой? Дефорж сказал всё правильно. Он заставит Кашина говорить, вакцина должна быть здесь… Какая проблема?

Одинцов помедлил с ответом. Неудивительно, что компаньоны обрадовались. Дефорж больше не держит их на крючке. Можно забыть ужасы последних дней – Моретти с пулей в голове, расплющенного об асфальт Бутсму, смердящие гарью трупы вьетнамских мигрантов…

Ева мечтает убраться отсюда поскорее и подальше, чтобы родить здорового ребёнка. Мунин спешит на встречу с Кларой. Одинцову тоже ничто не мешает согласиться с Дефоржем, отойти в сторону и ждать, пока «Чёрный круг» вытряхнет из Большого Босса вакцину от неизвестной болезни: тогда операция действительно будет завершена. Ничто не мешает, кроме интуитивного чувства, из-за которого совсем недавно, в день приближённого значения числа пи, Одинцов отказался помогать Дефоржу – ещё до того, как узнал подробности дела.

– Какая проблема? – повторил он вслед за Евой. – Не нравится мне всё это.

Мунин мысленно был уже на полпути к своей Кларе и встал со словами:

– Ладно, спокойной ночи.

Но теперь Ева, потемнев синими глазами, скомандовала:

– Сядь!

Мунин без охоты повиновался её властному жесту и занял прежнее место на диване, а Ева перевела взгляд на Одинцова.

– Ты должен объяснить. Мы команда. Или все согласны, или все не согласны. Ты думаешь, Большой Босс – не Кашин?

– У меня не было времени думать, – ответил Одинцов, умолчав насчёт интуиции. – Как Дефорж ушёл, я сразу к вам. И вообще думать – это по вашей части…

Но соображениями он всё же поделился.

Когда повар за ужином расколол «курицу нищего» и выкрикнул три заклинания – на богатство, на удачу и на счастье, – Шарлемань обмолвился, что счастье уже совсем рядом, в одном шаге. А Кашин добавил, что синхротрон поможет сделать этот последний шаг. Очевидно, оба говорили об одном и том же: счастье для них – получить вакцину от смерти, обновлённый Cynops Rex.

Большой Босс понимает, что гости могли догадаться об истинной причине уничтожения второй лаборатории: эксперимент окончен, необходимые данные получены, и препарат почти готов. Если это Кашин – ему стоило пустить Дефоржа и троицу по ложному следу, а не признаваться в том, что синхротрон тоже важен для лечения.

– Какой-то здесь есть подвох, – сказал Одинцов.

– Это не довод, – заметил Мунин.

– Не довод, – поддержала Ева. – Кашин даёт ложный след. Как будто Шарлемань – Большой Босс, а он занимается только своим крутым аппаратом и больше ничего вокруг не видит. Мы сами эвакуировали его из Сиануквиля. Теперь мы вернёмся туда, а он останется здесь работать в безопасности.

Мунин прибавил:

– Кашин – мужик циничный. Он мог просто издеваться. Уверен, что намного умнее нас, и сказал правду, ведь мы всё равно ничего не поймём. Хочет посмотреть, как «Чёрный круг» будет обкладывать Шарлеманя. А сам использует клинику вместо ширмы и закончит проект под носом у Дефоржа.

– Всё проще. Синхротрон удлиняет ложный след, – возразила Ева. – Проверка любой информации – потеря времени. А Кашину остался последний шаг.

– Хорошо, тогда что для вас довод? – спросил Одинцов.

Мунин покосился на Еву.

– Есть хороший пример. После сражения Наполеон спросил у генерала: «Почему ваши солдаты перестали стрелять?» Генерал ответил: «Сир, я могу назвать шестнадцать причин. Во-первых, закончился порох…» И Наполеон оборвал его: «Не продолжайте». Вот что-то такое.

Ева не смогла удержаться от улыбки. Одинцов хмыкнул: