Тайна одной саламандры, или Salamandridae

– У независимости Таиланда есть ещё одна причина, о которой все забывают, – увлечённо жестикулируя, говорил Мунин. – Дружба с Россией! Англичане и французы в конце девятнадцатого века договорились поделить Сиам. Но у короля Рамы Пятого были хорошие отношения с Николаем Вторым… Это последний русский император, – пояснил он на всякий случай для Леклерка и Евы, поскольку Клара имела представление о мировой истории. – Николай побывал в Сиаме ещё как царевич. Оставил королю на память двести русских гвардейцев, а король подарил ему две сотни сиамских кошек. Кстати, по всему миру они распространились именно из России.

Мунин рассказал, как спустя несколько лет англичане и французы всё же подготовили вторжение в Сиам одновременно с запада и с востока. Король Рама попробовал договориться о визите в Париж, но без успеха. Насчёт Лондона он тем более не питал иллюзий, поэтому отправился в Петербург. Николай уже стал императором и, в отличие от западных европейцев, устроил Раме роскошный приём. Король вёл переговоры с министрами, посещал оперу и театры, ездил в роскошный Петергоф…

– Российские газеты так нахваливали Раму Пятого, что французы заволновались и решили всё же пригласить его к себе, – говорил Мунин. – В Париже королю пообещали не трогать его страну, потому что он дружит с императором Николаем. Англичане тоже передумали нападать на Сиам. Сын Рамы, который учился в Петербурге в военной академии, женился на русской. Даже тогдашний тайский гимн сочинил наш композитор, – объявил историк и подвёл итог: – В общем, на рубеже веков Россия спасла Таиланд от колонизаторов. Ну, а потом началась Первая мировая, и всем стало просто не до того.

Клара смотрела на Мунина влюблёнными глазами.

– Вы очень много знаете, – уважительно сказал Леклерк и вдруг, старательно произнося слова, спросил по-русски: – Русские, да?

Мунин запнулся, потому что не раз уже получал от Одинцова нагоняй за слишком длинный язык, а Ева тоже по-русски ответила:

– Русские, да.

В устах темнокожей красотки это прозвучало забавно. Клара и Леклерк рассмеялись, а Одинцов подумал, что здесь никому не важно гражданство. Паспорт Федерации Сент-Киттс и Невис или паспорт Российской Федерации – какая разница на пляже, где все в трусах? Были бы деньги.

Приблизившись к яхте, моторная лодка совершила лихой вираж и застыла у кормы, где купальная площадка отлого спускалась к самой воде.

– Моя принцесса! – с гордостью сказал пассажирам Леклерк, объединяя ласковое прозвище с названием британской модели яхты.

Princess V40 смотрелась полноценным кораблём – метров пятнадцать в длину и четыре в поперечнике. Хищными обводами она походила на косатку, вынырнувшую из моря: сходство подчёркивали узкие чёрные полосы панорамного остекления по белым бортам. А настоящий восторг у компании вызвало нутро яхты, которое ни в чём не уступало шикарному двухэтажному гостиничному номеру.

Белая отделка выгодно оттеняла дубовые детали медового цвета. Везде, где только можно, зеркальные поверхности визуально добавляли простора и без того не тесным помещениям.

На нижней палубе гостей порадовал бар с диваном. Дальше в салоне располагалась обеденная зона и в углу – камбуз: полноценная кухня с плитой, духовкой и холодильником. Дубовый обеденный стол был намертво прикреплён к полу хромированной стойкой толщиной в слоновью ногу. По одну сторону от стола белел обширный диван, по другую на стене темнела огромная плазменная панель телевизора.

Ванную комнату с изящной дизайнерской сантехникой и остеклённой душевой кабиной назвать по-флотски «гальюном» язык не повернулся бы, как и окрестить «койками» кровати king-size

в двух пассажирских каютах – перед машинным отделением и в носовой части.

Через длинные узкие стёкла кают – чёрные снаружи, но прозрачные изнутри – открывалась роскошная панорама моря всех оттенков синего цвета и вид на остров Чанг с полоской зелени над белым пляжем и туманными горами вдалеке.

Впрочем, компания собиралась проводить основное время не на нижней, а на верхней палубе, которая тоже вызывала восхищение. Всю корму занимала терраса в остеклённой надстройке с белыми диванами по периметру. Огромный люк на крыше создавал впечатление, будто терраса расположена под открытым небом. Опоры, которые поддерживали крышу, не мешали круговому обзору.

Там же, в надстройке – у правого борта, перед террасой – помещался капитанский мостик. Благодаря двум белым креслам и аккуратному рулю вместо штурвала он выглядел местом водителя спорткара класса люкс. Основное управление было сосредоточено на большом компьютерном экране.

Фóрдек – верхнюю палубу от капитанского мостика до самого носа – вся компания могла использовать как открытый солярий и свободно там разлечься. По бортам фордека сияло хромом высокое ограждение – перила-леерá на скошенных вперёд стойках.

С ночи небо затянуло дымкой облаков, теперь начал накрапывать дождь. Казалось, капитан был этому рад. Он плюхнулся в своё кресло, нажал какую-то кнопку на сенсорном экране – и люк с едва слышным шорохом тут же закрылся прозрачной крышей.