Тайна реки Злых Духов

— Да, сынок, да. У нас был большой аквариум. Мы купили его в день твоего рождения, когда тебе исполнилось два года. И мама… — он запнулся…

— Мама… — Саша поднял глаза на отца и вдруг ясно вспомнил, как давно-давно он вот так же лежал на этих теплых мягких коленях, видел эти густые брови, широкий крутой подбородок и чуть прищуренные ласковые глаза. А рядом с ними были другие глаза — огромные голубые глаза его матери. Ему показалось даже, что он слышит ее голос, видит ее улыбку, чувствует запах ее волос. Он будто снова ощутил нежное прикосновение ее мягких, теплых рук…

— Мама! Я помню ее… Помню!

— Что ты помнишь, сынок?

— Я помню, как она смотрела на меня. И еще — как пахли ее волосы…. Но где она теперь… наша мама?

— Теперь ее уже нет… Ее отняла у нас война. Она погибла от фашистской бомбы вскоре после того, как я ушел на фронт…

Андрей Иванович тяжело вздохнул и опустил голову. Саша молчал. Его мучил теперь один вопрос. Но он не знал, как о нем заговорить. Наконец он сказал:

— А кто же…

Отец погладил его по голове.

— Ты спрашиваешь о матери, с которой теперь живешь?

Саша молча кивнул.

— Это, Саша, твоя вторая мать. И ты не стесняйся называть ее матерью. Я никогда ее не видел, но готов встать перед ней на колени и от всего сердца поблагодарить за то, что вырастила тебя таким, какой ты сейчас.

— Нет, я сам!

— Что сам?

— Все сам. Я все время старался быть похожим на тебя. Я знал, что ты такой… Настоящий человек.

Андрей Иванович улыбнулся.

— Это тебе казалось, мой мальчик. Но свою родную мать ты тоже не должен забывать. Она стоит этого…

— Папа. Дай мне этот глобус… В память о ней.

— Ну что ж… Возьми его. И пусть он всегда напоминает тебе о нашей маме…

Андрей Иванович вынул из кармана бумажник и извлек оттуда малахитовый шарик.

— А что у тебя там еще?

Геолог подал бумажник Саше, и он увидел в нем. тонкую красную книжечку и золотую звезду.

— Что это?

— Посмотри.

Саша взял в руки красную книжечку и прочел:

— Коммунистическая партия Советского Союза… Один уголок книжечки был сильно потрепан и будто подпален. Саша поднял глаза на отца:

— А это?

— Это след фашистской пули. Надолго вывела она меня из строя. Но все-таки я успел побывать в Берлине.

— А звезда? Значит, ты Герой Советского Союза?!

— Я крепко мстил за тебя и за твою маму. И мне очень хотелось, чтобы все люди были счастливы.

— …Вот о чем я узнал в тот день, Наташа, — закончил Саша свой рассказ и снова приник к окну.

Наташа поднялась с места и встала рядом с ним.

Под крыльями самолета все так же расстилалась вековая тайга. Ей не было ни конца, ни края. Она неслась им навстречу, как безбрежное бушующее море. А им казалось, что это летит сама жизнь — большая, таинственная, прекрасная.

Эпилог

ИЛ-18 готовился к полету на восток. Самолет уже подрулил к зданию аэровокзала, и пассажиры заняли в нем места. У входного трапа осталось лишь трое отъезжающих: высокий мужчина, миловидная женщина с темными, гладко зачесанными волосами и живой остроглазый паренек. Их окружила большая толпа молодежи. Все торопливо пожимали им руки, наперебой желали счастливого пути и счастливой жизни на новом месте.

Вот к трапу протиснулся Валерий:

— До свидания, Саша! Не забывай нас.

— Ладно! Вы пишите.

Валерий раскрыл было рот, чтобы сказать что-то еще, но его уже оттолкнул Петр Ильич:

— Всего доброго, Саша! И помни — факультет ждет тебя. На будущий год я как раз начну читать лекции на первом курсе. Надеюсь, ты будешь моим студентом.

— Спасибо, Петр Ильич. Обязательно буду!

Петр Ильич уступил место Наташе. Она протянула Саше руку и хотела тоже что-то сказать, но в это время из-за ее спины вывернулась маленькая быстроглазая девчушка и быстро залопотала:

— До свидания, дядя Саса, до свидания, дядя Андлей, до свидания, тетя доктол. А кто тепель будет нас лечить?

Все рассмеялись. А Саша склонился почти к самым глазам Наташи и тихо сказал:

— До будущей осени…

— Ага… Только ты обязательно приезжай!

— Конечно! А ты пиши мне…

Она улыбнулась ему, хотела что-то ответить, но глаза ее наполнились слезами, и она только молча кнвнула головой. Потом осторожно высвободила руку и, вынув из кармана небольшой белый камешек, протянула его Саше:

— Это тебе… на память… — сказала она прерывистым шепотом.

Он взял у нее тонкую пластинку блестящего белого камня, и целая стайка синих огоньков замелькала в его пальцах.

— Спасибо, — Наташа… — сказал он дрогнувшим голосом и хотел добавить что-то еще, но в это время висящий над ними репродуктор громко щелкнул, и над аэродромом запрыгали жесткие колючие слова:

— Граждане пассажиры, самолет номер двадцать два -восемнадцать, следующий рейсом…

Из двери кабины показалось сердитое лицо бортпроводницы:

— Товарищи отъезжающие!..

Саша в последний раз глянул в печальные, блестящие от слез глаза Наташи и, легонько сжав ее тонкие вздрагивающие пальцы, заспешил к отодвигаемому  трапу. Через несколько минут серебристая птица была уже в воздухе и вскоре превратилась в маленькую, еле заметную точку. Но долго еще следили за ней большие девичьи глаза.