Тайна сибирской платформы

…Через двадцать минут, отпустив якута-проводника, мы вышли из поселка с караваном оленей и вьючных лошадей. Светлая северная ночь опустила на землю легкие сумерки, и они слились с дымом пожара, расстилавшегося по всему горизонту.

Криком и палками подгоняя оленей, мы поднимались на водораздел. Еле заметная звериная тропа вилась между огромными каменными плитами. Мы шли по «могильнику» — кладбищу древних гор. Когда-то, миллионы лет назад, здесь поднимались к далеким облакам их недоступные вершины. Прошла вечность, и от великанов остались песчинки — надгробные памятники былому величию. Все время, пока мы двигались по «могильнику», меня не покидало ощущение какой-то таинственности. Казалось, что стоит только приподнять одну из этих каменных плит, — под ней обязательно окажется или скелет гигантского ящера, вымершего обитателя этих широт, или что-нибудь еще более необычное.

На вершине водораздела нас встретил пожар. Ветер гнал пал по самому высокому месту. Жаркое дыхание огневой стихии ощущалось всем телом.

Зведер критическим взглядом оценил обстановку.

— Если начнем круче спускаться в распадок, прорвемся, — уверенно сказал он.

Подгоняемые зловещим треском горящих деревьев, мы довольно быстро, часа за полтора, «свалились», как принято говорить у геологов, с вершины водораздела в распадок. Переправившись через ручей и пройдя по старой гари, поднялись на склон следующего водораздела. Отсюда хорошо было видно, как на том месте, где мы недавно были, уже клубились черные разводья дыма.

— Кажется, прорвались, — устало сказал Зведер.

— А сюда пожар не повернет?

— Нет, ветер в другую сторону. А если и повернет, то дойдет до старой гари и замолчит. Гореть-то будет нечему.

Отчего горит тайга? Много тому причин. Иногда в засушливые месяцы от слишком высоких температур, иногда от небрежности людей. Бывает и так: все лето до первых осенних дождей горят леса. Дождь, потом снег сбивают огонь, но не до конца. Он уходит в глубь земли, в торфяную подушку.

Торфы могут тлеть всю долгую якутскую зиму, и — что самое опасное — очаг пожара не остается на старом месте, где его застала зима. Медленно переползает подземный огонь под белым снежным покровом, а по весне, как только подсохнут мхи и лишайники, тайга снова загорается в сотнях километрах от старого очага.

…Мы продолжали гнать караван мрачной таежной целиной. Удивительно точно ориентировался Зведер в тайге! Он все время делал повороты, менял направление, словно сворачивал в переулки и улицы знакомого города. Я уже не сомневался в том, что мы давно сбились с правильной дороги и безнадежно заблудились, но Лева только подмигивал мне своими синими-синими глазами и говорил весело и лукаво: «Нормальный ход!»

Так прошли мы еще часа четыре. Неожиданно Зведер остановился и, сдвинув на затылок шляпу, заорал разбойничьим голосом:

— Ого-го-го!.. На таборе-е! Живы?!.

Эхо, отчетливо повторившись несколько раз, заметалось по тайге. Прошло несколько минут. Потом издали слабо донеслось:

— Живы-ы…

Через час мы сидели у костра на таборе отряда Зведера и с аппетитом уписывали пахнущий дымком, наваристый гречневый «супчик». Помощник Зведера, коллектор Виктор Минорин, молодой, задумчивый паренек, выгонял из палатки комаров, раздувая у входа дымокур. Окончив ужин, мы забрались в спальные мешки и, зашнуровав палатку, дружно захрапели.

Утром проснулись от гулких взрывов, раздававшихся где-то неподалеку.

— Это взрывники нашего отряда шурфы бьют, — объяснил Лева. — Мы к ним сейчас сходим, познакомимся.

У взрывников произошел «интересный» случай. Когда мы подходили к тому месту, где они работали, неожиданно из-за поваленного бурей дерева испуганно закричали:

— Ложись! Убьет!..

Мы ничком упали на мох, и в то же мгновенье рвануло. Комья земли застучали по спине.

— Дешево отделались, — укоризненно покачал головой взрывник Дмитрий Слеткевич, вылезая из своего укрытия, когда дым рассеялся. — Да и я виноват: поздно остановил вас.

Зведер подвел меня к краю шурфа — большой воронки, образовавшейся после взрыва.

Наш отряд занимается составлением структурной карты кимберлитового поля. Кимберлитовое поле — это район нахождения нескольких алмазоносных кимберлитовых трубок. На таком поле кимберлитовых трубок больше, чем грибов в лесу. Теперь, когда алмазные месторождения найдены и готовятся к эксплуатации, нужно объяснить их происхождение, выяснить, на какую глубину уходят вниз трубки. А для этого надо знать структуру всего кимберлитового поля. Вот в этих шурфах на разных глубинах мы берем пробы пород и по ним уже составляем структурную карту. Это как раз и есть тема моей диссертации.

Мы отправляемся на следующий шурф. По дороге Зведер рассказывает:

— Структурная карта в то же время будет и прогнозной картой при поисках кимберлитовых трубок. Тема моей диссертации, таким образом, является одним из разделов разведочных работ Амакинской экспедиции. Так что мне одновременно приходится быть и диссертантом, и начальником отряда, и горным мастером.

Я прощу более подробно объяснить роль структурной карты при поисках алмазов.