Тайна старинной миниатюры

Для Густава название столицы Франции прозвучало волшебной музыкой. Наверное, Хиллиарду удалось передать ему не только познания в миниатюре, но и любовь к этому городу. И теперь Густаву казалось, что именно в Париже живут самые талантливые художники, скульпторы, артисты, поэты – в общем, все лучшее сосредоточено именно там. На него нахлынули воспоминания, и он рассказал новому знакомому о своей учебе в Англии, о своих учителях – Хиллиарде и Оливере. Оказалось, что Тутен слышал о них.

– Значит, вы пишете миниатюры на пергаменте и бумаге, как и ваши учителя? – поинтересовался Жан.

– Пока да. Но я хочу пойти дальше. Хочу делать миниатюрные эмалевые портреты. Вы слышали о Палисси и его эмалях?

Тутен задумчиво посмотрел на юношу, взъерошил пятерней волосы и ответил:

– Не только слышал, но и видел его работы. Они прекрасны. А его глазури – что-то неописуемое. Благодаря им все эти ящерицы и змеи на блюдах кажутся живыми. Невероятная красота! Удивительный талант. Гений! Такие, как он, рождаются раз в сто лет, а то и реже. Но скажу без ложной скромности, что и я достиг уже неплохих успехов в своем деле. И занимаюсь я именно эмалевыми миниатюрами.

Густав даже приоткрыл рот от изумления. Жан Тутен вытащил из кармана небольшие карманные часы-луковицу, покрытые эмалью. Густав осторожно взял прелестную вещицу и стал внимательно изучать работу мастера. На белой эмали корпуса была изображена жанровая сценка. Никогда еще он не видел такой красоты! А ведь именно к этому он стремился, вот уже почти год проводя все свое свободное время в мастерской отца. И ведь он тоже кое-чего добился! Но, глядя на эту работу, понял, как же он еще далек от настоящего успеха!

То ли вдохновившись красотой вечера, то ли проникнувшись искренней симпатией к юноше, Жан Тутен предложил Густаву прогуляться до его мастерской, чтобы посмотреть на работы начинающего эмалериста.

По дороге он рассказал, что еще молодым, в 26 лет, приехал в Блуа из Шатодана в поисках лучшей доли. Уже в Блуа он придумал свою технику живописи по эмали.

Когда они уже были в мастерской, Густав попросил Тутена показать ему еще раз свои часы. Он не мог оторвать глаз от их прекрасного эмалевого корпуса.

– И все же, в чем секрет этого сияния и глубины вашей эмали?

– Ты наблюдателен! – благодушно ответил Тутен. – Хотел бы я, чтобы мой сын вырос таким же увлеченным своим делом! Что ж, буду щедрым сегодня и открою тебе мой секрет: в конце работы я наношу еще один слой эмали – прозрачный. Именно он после обжига и полировки придает рисунку мерцающую глубину. Дерзай, юноша! Возможно, именно ты изобретешь новые эмали, еще более совершенные, чем видел до этого мир!

Густав просидел, беседуя в мастерской с Тутеном до глубокой ночи. Потом пошел провожать его до постоялого двора. Жан оказался человеком открытым и щедрым. Когда они прощались у трактира «Золотой гусь», Жан Тутен глубоко вдохнул в себя ароматный ночной воздух и сказал:

– Вот что я тебе еще скажу, парень. На свете много прекрасных мест, где воздух пахнет медом и морем, где шелковистые травы манят к себе, где ты знаешь каждого соседа, а они знают историю твоей семьи до седьмого колена… Все это хорошо, такая патриархальность нравов врачует душу, но, к сожалению, не способствует развитию творческого начала. Я понял, что только в Париже смогу ощутить себя настоящим творцом. Там сосредоточены деньги и власть – а это и есть настоящий двигатель искусства. Приезжай в Блуа, пока я не перебрался в Париж, я помогу тебе встать на ноги. Я не требую от тебя сиюминутного принятия решения. Но подумай над моим предложением…

Наши дни

Пчела жужжала прямо у Кости над ухом, да так назойливо, что не хотела улетать, даже когда Костя накрылся одеялом с головой. Потом жужжание приобрело какой-то прерывистый характер, как будто пчела подавала ему сигналы SOS. Костя сладко зевнул: «Интересно, откуда у нас дома взялась пчела? Еще не лето на дворе…»

На соседней кровати зашевелилась Маша. Обычно ее и пушками не разбудишь. Мама, когда рано уходит на работу, заводит им с Костей сразу два будильника с ультрагромкими сигналами. Но этот назойливый звук нисколько не напоминал гром от звона будильников. Тогда что это?

Открыв глаза, Маша посмотрела на будильники. Так, еще полчаса до подъема. Звук меж тем не утихал, и тут до нее дошло, что кто-то трезвонит в их дверь. Вот это да! Кто может звонить в такую рань? Может, это мама вернулась, а ключи дома забыла, вот и названивает?

Растолкав Костю, Маша побежала к двери. Перед тем как ее открыть, посмотрела в глазок и обомлела от удивления. Там стояла соседка-болтушка Таисия Тихоновна. Загремев замками, девочка открыла дверь и впустила нежданную гостью. Тут и Костя появился, растирая кулаками заспанные глаза.

Таисия Тихоновна без предварительных объяснений прошла прямиком в зал, упала в кресло и разразилась слезами.