Тайна старого пирата

– Посмотри. Это выписки того времени из книги регистрации крещения новорожденных в местной католической церкви. А это – он указал на второй листок – то же самое – в православной.

– Ого! Где Вы это достали?

– В католической церкви все книги сохранялись весь советский период. Им некуда было их эвакуировать. Они просто спрятали их в тайниках. Если ты знаешь, в советское время в Вашем костеле располагалась местная городская филармония, – он покачал головой, удивляясь изобретательности местных партийных чиновников, – в то время, когда в бывшей городской филармонии обустроили клуб культуры. А вот с православной церковью дела оказались более запутанными. Церковь, в которой крестили детей первые поселенцы города, после революции была снесена.

– А как же…?

– Священники сохранили книги в подвалах кладбищенской церкви.

– Остроумно. Но здесь очень много записей. За какой они период?

– Не догадываешься? Период из девяти месяцев после отъезда Павла Жонеса в Санкт-Петербург.

– Вы все еще считаете, что старый адмирал оставил здесь своего будущего наследника и намеревался его забрать.

– Эта гипотеза ничем не лучше и не хуже остальных. Кстати, у тебя есть какие-то другие соображения?

Догадок у меня не было. Я слишком плохо ориентировалась в событиях того времени. Да и думать мне об этом было некогда.

– Тогда начнем с того, что есть, – и он придвинул мне одну из стопок. – У меня слишком много времени ушло на поиски всего этого. В вашем городишке слишком мало людей интересуются историей своей малой родины. Я не успел просмотреть документы. Так что, у тебя есть возможность поучаствовать в историческом событии.

– Что Вы называете историческими событием?

– Установление идентичности потомка великого человека, вершившего историю четырех великих держав.

– Как выспренно! И в этом ворохе бумаги мы его найдем?

– Надеюсь. Вот фамилии тех аристократок, с которыми Жонес мог общаться до отъезда в Санкт-Петербург.

Я просмотрела фамилии и с облегчением вздохнула.

– Какое счастье, что не все офицеры флота возили за собой своих жен. Кстати, а почему Вы так уверены, что он не снизошел до простых горожанок?

Артемьев засмеялся.

– Горожанок? Весь город состоял из парочки улиц! А вокруг этого островка цивилизации находились, в основном татарские села.

– А прислуга?

– Думаю, если бы он соблазнил прислугу, он не поинтересовался бы ее беременностью. Это были всего лишь рабы.

– Понятно.

Мне достались записи католических церковнослужителей. Я вздохнула и углубилась в перечень имен и фамилий написанный латинским шрифтом, корявым почерком, гусиным пером и, как я подозревала, со множеством ошибок. Где-то через пол года после отъезда Жонеса я почувствовала, что в глазах у меня рябит. Тоскливо потерев глаза руками, я обратилась к Артемьеву.

– А что случилось с Павлом Жонесом после его отъезда в Санкт-Петербург?

Артемьев улыбнулся.

– Ты не помнишь? Я же рассказывал это тебе. И ты утверждала, что слушала с удовольствием и вниманием.

Я вспомнила, как досадно заснула в его машине и почувствовала, как краска привычно заливает мне лицо.

– Замечательно! Как мне нравится, как ты краснеешь!

– Вы нарочно это сказали!

– Угадала. Тем не менее. Я готов закончить повесть о старом пирате. Вернее, то, что можно было о нем узнать из официальных источников.

В Санкт-Петербурге Пол Джонс прожил около трех лет. Екатерина не принимала его. Ей не хотелось раздражать англичан, живших в столице. Американский моряк разрабатывал различные военно-политические проекты, но никто не удостаивал его вниманием. Суворов, не знавший об этом, писал эпиграммы по поводу праздной жизни Джонса. В 1791 году контр-адмирал вынужденно покинул Россию и направился в Лондон. Но и там он оказался неугодным. Англичане не забыли его корсарства. Толпа ненавидела его.

Ему пришлось спешно переехать в Париж, где его еще помнили. Однако там прожил он недолго и в бедности. В возрасте сорока пяти лет корсар-адмирал умер. Это случилось в 1972 году. Национальное собрание Франции почтило его память – , французы подчеркнуто равнодушно относились к мнению Британской империи. Но американский посланник проигнорировал его похороны.

– Но Вы же говорили, что Американцы его почитают как национального героя?