Тайна старой газеты

– Я тот процесс запомнила на всю жизнь, – продолжила она, переведя дух. – Коллеги мне советовали прокурора послушаться, потому что, откровенно говоря, противный был мужик и очень злопамятный. В случае проигрыша мог здорово мне жизнь подпортить. И если честно, помогло мне то, что следствие очень плохо провели. Они, понимаешь, как узнали, какой прокурор будет на процессе, так и расслабились, потому что у него проколов не бывает. Следователь кого допросил? Соседей по дому, а дом, как я уже говорила, новый, никто никого толком не знал, так, здоровались просто друг с дружкой. Может, и ссорились супруги, только дома, на лестницу не выбегали и на балконе не орали. Родителей убитой, конечно, допросили. Они-то, конечно, настроены были против парня, но ничего определенного сказать не могли. Когда все вместе жили, молодые не ругались, Журавлик этот парень вежливый, теще по хозяйству помогал, и все соседи это подтвердили. Далее следователь опросил нескольких знакомых жены. С другим мужчиной ее никто не видел, и она никому не говорила, что у нее кто-то есть.

– Умная, стало быть, была, – усмехнулась Надежда Николаевна, – лишнего подружкам не болтала…

– А может, и не было у нее никого. Про другого мужчину знали только со слов ее закадычной подружки, она якобы была в курсе, но лично того мужчину не видела. Ну, подружку-то я на суде разделала под орех, – довольно усмехнулась Вероника Павловна. – Там, понимаешь, такая история. Дружили они все давно, еще с института, учились в одной группе. И вначале Журавлик вроде как с этой подружкой стал встречаться. Так, ничего особенного, и все же… Короче, если бы что серьезное было, то после замужества жена Журавлика не стала бы с этой подружкой отношения поддерживать. Ну я не поленилась, расспросила их бывших одногруппников, и одна девица вспомнила, что застала как-то эту подружку в слезах и та ей призналась: мол, обидно, что не ее парень предпочел.

– Дело житейское, – Надежда пожала плечами, – с кем по молодости такого не было.

– Верно, – согласилась Вероника Павловна, – про это и забыли уж все. Но мне-то нужно было парня защитить. Вот я и напомнила подружке в суде ту историю. Дескать, не потому ли она так настроена против обвиняемого, что когда-то давно, лет десять назад, он ее бросил и на другой женился?

– Жестко, – заметила Надежда Николаевна.

– А ты как думала? Мне надо было дело выиграть. В общем, здорово я на нее наехала, она и не выдержала – стала рыдать, кричать что-то несусветное… в общем, судья поняла, что свидетель она ненадежный. Дальше: орудие преступления – обычный кухонный нож – не нашли, его в квартире не оказалось. Следов крови на одежде подозреваемого тоже не было, так что судья даже на доследование дело не отправила и прямо в зале суда обвиняемого оправдала.

– Фантастика!

– Да, бывало раньше и такое, но редко. – Вероника Павловна вздохнула. – С тех пор дела мои пошли в гору. Дело-то было резонансное, про него даже в газетах писали, хоть тогда старались о жестоких убийствах помалкивать, чтобы народ зря не пугать. Коллеги меня зауважали – еще бы, такого прокурора переиграла! Правда, сам он после суда приватно мне высказал, что зря я это сделала, что у него за много лет нюх на преступников и про этого Журавлика он точно знает, что он – убийца.

– А вы?

– Да что я? Не стала ничего ему отвечать, подумала, что старик исключительно от обиды такое говорит, проиграл молодому адвокату, да еще и женщине.

– А Журавлик этот?

– Спасибо сказал, гонорар заплатил, да и все, исчез с моего горизонта. А меня другие дела захватили, семья опять же, сын… Годы летели, а я нет-нет, да и вспоминала то дело.

– А прокурор вам не мстил потом?

– Может, и хотел, да только его через два месяца инсульт разбил. Ну, немолодой уже был, нездоровый образ жизни вел, выпивал, опять же… Короче, когда его наконец выписали из больницы, то с работы вежливо попросили. – Вероника Павловна разгладила газету у себя на коленях. – А теперь представь, что я почувствовала, когда этот снимок увидела? У меня аж в глазах потемнело! Ведь это значит, что тогда, тридцать первого декабря днем, он был в Ленинграде! А на суде утверждал, что в ночь на тридцать первое уехал к матери и до второго января пробыл там! То есть его алиби, на котором я построила защиту, летит к черту!

– А вы не могли ошибиться? – осторожно спросила Надежда. – Все-таки столько лет прошло.

– Намекаешь, что я все перепутала и ничего не помню? Зря. Я свой возраст не скрываю, конечно, и память уже не та, порой забываю, куда счет за электричество положила. Но что касается прежних дел, то все тут, – Вероника Павловна постучала себя по лбу. – Так что этого Журавлика я отлично помню, он это.

– И надо же, как его случайно фотограф застал… – задумчиво проговорила Надежда Николаевна, – и газета у нас во дворе случайно оказалась. Какое совпадение…

Она решила пока не говорить про вчерашний инцидент с машиной и Марфой Петровной.

– И что вы теперь собираетесь делать?