Тайна Тихого океана

А колона поползла дальше – через Троицкий мост, через Суворовскую площадь к улице Пестеля, горбатя асфальт и зубря трамвайные рельсы. А потом над забором взвились языки пламени, воздушная волна швырнула в глаза пепел, и оглохшие парень с девушкой, только прочихавшись, разглядели бешено шипящие огненные хвосты стартовавших со двора Артиллерийского музея дюжины перелицованных ракет класса «земля-воздух»…

…Неодухотворенный металл целился в них со всех сторон.

Выделенные из шума чистые импульсные сэмплы процессору не нравились до жути. Согласно ширине импульса, частоте, интервалу частоты повторения PRI, частоте сканирования антенны и направления излучения DOA… согласно шпаргалкам библиотеки угроз на базовый экран подавались все без исключения предупредительные тона, а значки-страшилки заполонили экран RWR, будто сельди в бочке.

– Я, типа, пытался с нашими связаться, но У-19-Б перекочевал черт знает куда, – не поворачиваясь, сообщил Илья вернувшемуся в пилотскую кабину Зыкину, – Зато узнал, что «Боинг» Бормана приземлился в «Пулково-2» [124].

Но Валере было не до новостей, он опять чувствовал себя кругом проштрафившимся. А блондинке «смотреть на облака из кабины» расхотелось в первые же секунды.

– Ой, мальчики, какая прелесть! Это из новой коллекции Alberto Guardiani?

Она грациозно всплеснула руками и наклонилась поближе. Голова Валеры погрузилась в облако парализующего парфюма «Moro» и сладко закружилась, а лицо милашки оказалось на расстоянии прямого неприцельного поцелуя.

– Можно посмотреть? – по-чешски спросила очаровашка и нагло протянула руку к талантливо нарисованному Зыкиным на обратной стороне штурманской карты сапогу.

Сквозь джунгли упоительно длинных натурально белых волос, заслонивших Валере обзор, пробился мрачный взгляд Кучина: мол, ты какого лешего пустил сюда эту фифу? Зыкин попытался ответить виноватым взглядом, но взгляд норовил сползти к трогательной отметинке прививки оспы на плече такой близкой блондинки. Ладошки зачесались, так захотелось этот шрамик погладить. И не только шрамик.

Джинсовые, некогда синие, а теперь вытертые до белого неприличия шортики, маечка-топик да высокие кроссовки – вот, в сущности, и все, что было на блондиночке. Зыкинские воспоминания о Герде, пуская пузыри, начали тонуть в омуте мыслей, менее романтических, зато куда более игривых. Валера вдохнул-выдохнул, выныривая в реальность, и убрал рисунок подальше.

– Нельзя… – Голос дал петуха, и Валера кашлянул, сглатывая остатки дурмана. – Это… это карта Италии.

– Опорные пункты Ватиканских командос и ставка Папы Римского, – поддакнул Кучин. Самого старшину видно не было – его заслоняла безупречной формы экспонента затянутого в джинсу девичьего бедра – но тут не надо быть академиком Герасимовым, чтобы по голосу воссоздать выражение лица боевого товарища.

Отвечали славяне, естественно, на безупречном чешском.

– И не такое на подиумах проветривала! – поджала губы блондиночка столь очаровательно, что ее захотелось немедленно поцеловать.

– Літак «Боинг-747», ви порушили незалежний повітряний простір Російської Федерації! Не барясь, просигнальте бортовими вогнями, що одержали це повідомлення, і лягайте на курс, перпендикулярний нинішньому. Інакше негайно будете збиті![125]  – на чистом украинском предупредила внешняя связь.

– Уже полчаса, как нарушили. А вы, гражданочка, займите свое место и пристегнитесь, – официальным голосом скомандовал Кучин, выбирая наиболее безопасную стезю для «Боинга» по относительной силе сигналов, полученных отвечающими за свои квадранты антеннами. К радости пилота конус по оси антенн «747-го» оказался ограничен углами ±45 градусов [126]. Впрочем, никуда не девалась опасность, что RWR не прореагирует, если радар охотника будет работать за пределами частотного диапазона приемников.

– Фи! – Красотка надула губки еще обворожительнее, от чего ее захотелось поцеловать не единожды, а троекратно, и, гордо покачивая джинсой, удалилась.

– Ну, Синдерелла… – только и развел руками Илья: в смысле – тупость твоя безгранична.

– Она так просилась, так просилась… – стал оправдываться Валера.

– Проси-елась… Мне вот тоже хочется тебе «лося» залимонить [127], но я же молчу.

– Ну, Илья…

– Ладно, проехали. В следующий раз смотри, кого в кузове везешь.

– Так ведь это не я борт перепутал!..

– Проехали, сказал. Давай дальше думать, – и Кучин придвинул второй листок, на котором был изображен сапог номер два.

Если Зыкин работал под Брюллова, то в манере Кучина угадывалось влияние Петрова-Водкина. Зыкин опять взял в руки свой рисунок и в сотый раз добросовестно оглядел его со всех сторон.

– А мальчики ниче! – донесся из-за перегородки голос блондинки. – Только набожные очень.

– Ну? – поторопил Кучин.