Тайна Тихого океана

– Помните, что если приземление на воду неизбежно – начните к нему готовиться заблаговременно! – уже в багажном отсеке вещал и метался Илья среди красоток, примеривающих поверх норковых манто парашютные мешки, – Измените конфигурацию подвесной системы, чтобы легче стало выбраться из нее после приводнения. Освободите грудной обхват и ослабьте ножные обхваты. Грудной обхват не несет нагрузки под куполом и, расстегнув его, вы не выпадете из подвески. – Кучин на собственном парашюте показывал, где надо рассупонить, а где подтянуть, – В случае с ножными обхватами следует быть осторожнее и не ослаблять их слишком сильно. С ослаблением ножных обхватов вы «опуститесь» в системе. Поэтому если переборщите, потом не дотянетесь до ручек управления. Чуть не забыл, заблаговременно надуйте спасательный жилет.

Выслушав инструктаж, супермодели застряли полюбовались собственными отражениями в иллюминаторах.

– Такие дела, – сказал, пользуясь секундной передышкой, старшина. – Твой черед прыгать первым, земеля. Расклад кондовый: находишь этого ирокеза со шрамом, нейтрализуешь и отбираешь сапоги. Чутье подсказывает, наш Чинганчгук окопался где-то в районе Московского вокзала, не зря там самоходная артиллерия кучкуется. Победим, там и встретимся: в Москву поедем докладываться. Только технику музейную не курочь почем зря, – Илья бдительно засек, что девушки мешкают, – Так, красавицы, по ранжиру становись!!!

– На самолете быстрее, – позволил себе возразить Зыкин. – Только не на этом. Трем четвертям бортовых систем кранты.

Но вот выстроить дам в шеренгу по росту не получалось: самые красивые барышни планеты толпились возле завывающего ветром и норовящего тем же ветром сшибить с ног распахнутого грузового люка, попискивали, охали и испуганно хватали друг друга за плечики, однако подчиняться Кучинской команде не желали ни в какую [141].

– А у тебя деньги на билеты есть? – перекрикивая ветер, логично спросил молодого бойца Кучин. – То-то. А я пока нашим герром Борманом займусь.

– А почему ты – Борманом?

– Надо, – серьезно ответил Кучин, набрасывая на плечи парашют. – Хочу за деда отомстить – он на войне погиб. Ну что, готов? Первый пошел, второй приготовиться…

Расставшись с Зыкиным, старшина Кучин стал деловито хватать самых красивых девушек планеты по одной за талию и вышвыривать в люк без церемоний. Девушки визжали так, что закладывало уши, однако ни одна из них – убежденных повторенной Ильей на восьми языках лекцией, на тему того, что главное в случае непосредственной угрозы «красиво сдаться в плен» – не сопротивлялась.

Когда мисс Таджикистан последней ухнула камнем в ночь, Кучин довольно потер руки:

– Сорок девять, – и швырнул следом в воздушное пространство несколько расстегнутых чемоданов, авось в них тоже найдется достаточно штучек для отвлечения РЛС, – Черт, чуть не забыл! – хлопнул старшина себя по лбу и метнулся к бару.

Здесь, сунув в карман банку сгущенки, он развязал двух штатных пилотов «Боинга».

– Можете поворачивать в свою Португалию, – дружески выколотил он пыль из их плеч.

– Эй, русский, – восторженно поедая героя глазами, взмолился командир корабля, – Научи «кобре»!

– Смотри внимательно. Показываю один раз, – Илья высоко вздернул правую руку к потолку, крутнулся в фуэте и, оказавшись вплотную к разминающему затекшие руки летчику, резко хлопнул того ладошкой сверху вниз [142].

Капитан лайнера брыкнулся без сознания.

– Ты не понял! – захныкал штурман, – Он просил научить «Кобре Пугачева»!

– А это военная тайна, – Илья снизу пальцем закрыл распахнутый рот штурмана, по военному четко развернулся на каблуках и, насвистывая «Гимн холестерину» собственного сочинения, отправился в грузовой отсек. – Кстати, я бы на твоем месте, коллега, поторопился в кабину. Сдается мне по шуму моторов, что у самолета не пашет восемьдесят процентов бортовых систем, – бросил старшина через плечо.

И вдруг ему навстречу, кто бы вы думали?

– Эй, чехол, а куда все скипнули? Я не поняла…

– Потанцуем? – Илья галантно приобнял девушку и покинул «Боинг», не выпуская голландское диво из объятий, – Только не вздумай больше царапаться!

Глава 18. Алес!

Голодное дуло снятой с шасси тридцатимиллиметровой автоматической зенитной пушки целилось пальцем в небо. На руках втащившие орудие на крышу Артиллерийского музея Ганс и Андреас отфыркивались, будто подравшиеся коты. Шишковатые кевларовые шлемы норовили сползти на носы, камуфляжные куртки прели на поясницах, в мышцах сворачивалось кислое молоко, концентрированный рассол слюны разъедал языки. Где-то там, в непроглядных чернилах выси, хоронился вражеский самолет с самыми страшными в мире бойцами – «мегатонниками».