Тайна Тихого океана

– Щерт, Курт, – вдруг выпрямился Юргенсон – так резко, что чуть на уехал далеко вниз по обледенелому склону. – Это же НАШЕ шнаряжение! Которое мы нощью потеряли! Ах ты подонок!..

На стихийно вспыхнувшую драку позади Угх не смотрел: внимание его было приковано к одному из многочисленных торговцев во втором южном ряду.

Торговец тоже выглядел отъявленным чужаком. И тоже с отметиной на челе – чело его покрывали частые оспинки, как если б он сидел близко у костра, в который кто-то кинул корень огнедышки. Несмотря на холод, Угх почувствовал, что ему становится невыносимо душно под накидкой. Совсем как в предгорье. Еще один Исцелитель? В Завещании об этом ничего не было сказано!

Покупатели заинтересовано разглядывали заиндевелый револьвер, продаваемый человеком с лицом в оспинках, но приобретать не торопились: человек с оспинками просил за него довести до вершины Горы в Железной Шапке, а дураков не было. Но Кучин не унывал. Рано или поздно кто-нибудь клюнет.

– Продаешь? – спросил Угх и подмигнул. С хитрецой.

Ну вот, а я что говорил: клюнули:

– Покупаешь? – Кучин тоже подмигнул и оглядел низкорослого аборигена в китайской фуражке, из-под которой выбивались длинные спутанные пряди седых волос, смазанных овечьим жиром. Некоторые пряди были кокетливо заплетены в косички и даже украшены синими и красными ленточками. А на одной качался медный, в зеленых пятнышках окисла колокольчик.

– Что хочешь за пистолет?

– Это револьвер «Service Six», и ты – победитель! Пустые руки – ничто, огнестрельное оружие – все! А что у тебя есть?

– А что тебе надо?

Кучин вздохнул:

– Мне надо туда. – Он кивнул на синеющую вдалеке вершину Эльбруса. Абориген повадкой напоминал Илье начподотдела линейной разведки ГРУ Александра Логачева, крайне вредного типа, с которым всегда надо держать ухо остро.

– А как насчет Шамбалы? Я знаю короткую тропу.

– Отставить Шамбалу. Мне надо на Сигарматху. Дело у меня там. Проведешь?

– Сложно это… – колокольчик в косичке старичка немелодично брякнул. Старик зачем-то стал пинать носком сапога ледышку, будто сейчас нет ничего важнее. Причем на правой ноге у него сидел обычный местный сапожок из овечьей шкуры мехом наружу с по-китайски завернутым вверх носком. А на левой – яловый сапог русского покроя начала прошлого века. В таких, кажется, красовались штабс-капитаны и есаулы.

Этот человек тоже ищет путь Наверх. О, Будда, помоги мне разобраться, кто из них истинный Исцелитель, и я обещаю сжечь все немецкие журналы, которые спрятаны за печью!..

– Что он говорит? – по-английски поинтересовался у старика долговязый тип с причудливо обезображенным лицом. Лицом поэта, руками музыканта, то есть типичной внешностью наемного убийцы.

– Этот человек знает короткую дорогу до Обители, – на том же языке объяснил старик спутнику. – И он готов провести нас. Просит пять бутылок Горячей Воды.

«Эге», – понял Кучин и притворился, что по-английски ни бельмеса. А ведь старичок очень не простой. Так нарядиться мог только идущий на встречу с незнакомым коллегой агент. Согласованно, что связник будет в фуражке и разных сапогах, вот и вынужден дедушка при сорокаградусном морозе зарабатывать менингит.

– Передай ему, – сурово сдвинул брови обезображенный лицом краснокожий, – что одной бутылки будет достаточно. Сытый кайман мелко ныряет. Мы уже почти пришли, если откажется – дойдем без него. – кровь быстрее побежала в жилах Кортеса. Да ведь это – русский! Но внешне помощник Бормана ничем себя не выдал.

– Он говорит, – перевел старик на непали, – что хочет познакомиться с тобой. Ты ведь с низин?

– Из Харькова я, – любезно раздвинул в улыбке Кучин, скоренько смекая, какую игру ведет старик. – Зовут Lubimij Deduchka. Мне бы туда… – и он снова указал на вершину, краем глаза срисовывая расстановку сил.

Этот, с покусанной мордой, явно не местный, причем шибко неместный. Замашки жителя южно-американского континента. Акцент португальский. Не альпинист, не верхолаз… Какого дьявола его сюда занесло? А не имеет ли он отношения к нападению португалок на У-18-Б? Старик, ясное дело, проводником у него. И куда ж это они направляются? А тут еще шведы под ногами вертятся…

– Вот он! – закричал Курт Йоханнсон. – Я ж говогил, что это он! Ну, тепегь не уйдет… – он рванул друга сквозь толпу покупателей… и изумленно замер перед вытоптанным пятачком снега.

– И где? – покрутил головой Кнут.

– Ну, только что был вот на этом самом месте! – Курт ткнул обмороженным пальцем в две проплешины на снегу, где секунду назад ему почудился подлый обитатель пещеры. – Вот и гевольвег мой! Ну, подонок!

И он потянутся к заиндевевшему, будто посыпанному сахаром, оружию. Но крепкая, жилистая рука перехватила его запястье.

– Это вещь принадлежит вам? – на непали спросил дряхлый старикашка, случившийся рядом.

– Поклонитесь Будде всепрощающему! – вопил вдалеке зазывала в ярко-желтую палатку переносного индуистского храма. Сквозь бумажные стенки одноразовой пагоды угадывались контуры людей. Иногда в дверь высовывалась наружу отрешенная и опухшая от мороза голова монаха в проколотой спицей шапке.