Тайна царя-отрока Петра II

Увы! Гадание по звёздам не показало ничего хорошего. Вести – того хуже. Брюс знал, что идёт «долгоруковский розыск». Князя Ивана обвиняют в подписании ложного завещания в пользу Катерины. Бедная Кэтрин! Умная, любознательная, однако тщеславная. А старый князь Алексей? Суетится, тщеславится, но карты говорят, что он один объявит в лицо самой Анне, что не желает видеть её самодержавной государыней! Ого! То будет достойное княжеского титула слово.

Анна мстительна и не станет делить свою власть – разве что с Бироном…

К такому выводу пришёл Брюс под утро 6 марта.

И почти в ту же минуту внизу послышался громкий стук – три раза. Остерман? Скорее ему навстречу! Невозмутимый Андрей Иванович не мог скрыть своих чувств. Торопясь и захлёбываясь, он рассказал, как Анна вечером вышла из комнаты в сопровождении Черкасского, Головкина и Кантемира… Улыбка её не могла означать ничего, кроме перемены в решении. И заговорила смиренным тоном:

– Видит Бог, послушалась я верховников, подписала ихние кондиции… согласная была… однако неведомо было мне, что есть и иные силы возле российского престола… Просьбы свои изложили они в челобитной… Читай, Василий Никитич! – кивнула Татищеву.

Верховники замерли. Лицо Василия Лукича передёрнулось. До него с трудом доходил смысл слов, которые читал Татищев:

«Величие и незыблемость монархии… сие есть лучшее устройство общества… Дворяне просят государыню разорвать мерзкие кондиции, составленные верховниками… править единовластно…»

Наслаждаясь произведённым эффектом, Анна взяла бумагу с кондициями, мстительно взглянула в сторону Долгоруких и разорвала бумагу на части, спокойно заметив:

– Могу ли перечить я дворянству российскому?.. Посему – распускаю Верховный совет и править стану самодержавно!

Диковинное и диковатое начало царствования Анны

Сбылась и другая мечта императрицы: наступил день её коронации!

В центре – светящиеся буквы: «Богом данная, радость Всероссийская…» Светящиеся инициалы Анны, её корона, вокруг крутящиеся колёса, брызжущие огнями, – словно фонтаны цветов. Десять струй-фейерверков, подобных султанам и водомётам, светились в ночи над Соборной площадью, и ещё множество огней, подобных виноградным кистям, молниям и вулканам. Диковинное было действо на Соборной площади…

А после – конечно, немецкие музыканты с флейтами и тамбуринами, с пронзительными и глуховатыми звуками, сопровождаемыми литаврами и мощными барабанами.

Приём во дворце – невиданный! Мартышки, попугаи заморские, арабчонки шустрые, собачки под ногами и уж конечно карлы и карлицы… И всем подавали кофий, напиток, полюбившийся ещё с петровских времён… Вино опять же лилось рекой – в одной бочке белое, в другой красное.

А между тем вовсю орудовала Тайная канцелярия: собирала доносы, не очень-то разбираясь в существе дела. Достаточно было сказать: «Слово и дело» – и это наводило ужас. Не только слово против Анны, но и против Бирона, который стал уже неприкасаемым.

Были указы и «помрачительные» – например, распоряжение о выводе тараканов, адресованное интенданту Кремля: «Извольте ехать сей день к его сиятельству графу Андрею Ивановичу Остерману: его сиятельство покажет вам секрет, как и чем выводить тараканов».

Из Твери пришло сообщение, что там видели белую галку. И что же? Велено «послать повытчиков с тайниками и силками и поймать оную галку». Тверской воевода отвечал, что посланы были солдаты и десятские, «токмо той галки в Твери и в уезде нигде не сыскали». То ли Артемий Волынский (остроумный человек) решил разыграть императрицу тем сообщением, или «белая галка» примерещилась тому – неизвестно. Известны слова Волынского: «Русским людям хлеб ни к чему, они едят друг друга»…

Хорошо известен исторический роман Лажечникова «Ледяной дом», в котором прекрасно описана свадьба в доме, сооружённом изо льда, а также судьба Артемия Волынского.

И далее, после коронации, у Анны не было пределов причудам и диковинным действиям. Вот несколько указов Анны, вызывающих сегодня смех. Боясь попасть в аварию, под лошадь при неосторожной езде, она выпустила один из первых именных указов: «…чтобы извозчикам и прочим всяким чинам, имея лошадей взнузданных, ехать со всяким опасением и осторожностью… Виновные будут биты кошками или кнутом или сосланы на каторгу… Имеющим охоту бегать на резвых лошадях взапуски… такого беганья отнюдь не чинить».

А потом она стала запрещать и ездить на тройках.

Времена, конечно, были неспокойные – свирепствовали разбойники, горели леса, поместья… Появились «смутные люди». Некто Тимофей Труженик выдавал себя за сына Петра I Алексея, а некто Стародубцев – за Петра Петровича (рано умершего сына Петра I)… Оба были казнены, но тут же появились новые «смутные люди» – проповедники грядущих бедствий…

В том же 1730 году в Брянске на площади была «вкопана крестьянская жёнка за убийство до смерти мужа». На документе была сделана помета: «Отдать к повытью и сообщить к делу, а показанную умершую жёнку, вынув из окопа, похоронить…»