Тайна царя-отрока Петра II

– Отчего именно вчерашний, что вчерась сделалось? – в отчаянии металась Наталья.

– Не ведаю, однако первого апреля что-то стряслось, тайна сие есть… Имения княжеские конфискуют… Государевы предметы, что у Ивана, забрали… И отправят их вон из Москвы. Что станешь делать? Не поедешь же за ним!

– Братушка! Сестрицы!.. Да как же это? Не можно бросать человека в беде!.. Да и свадьба уже решена у нас.

– Что-о? Какая свадьба? – нахмурился Пётр. – Пойдёшь, не считаясь с нами?.. Ноги моей не будет на той свадьбе!

– Помилосердствуй, братушка!

– Так и знай: ни в церкви, ни на свадьбе!

– Как же я одна-то? Ни батюшки, ни матушки… Ведь ты заместо отца мне, Петруша…

– Отца дочерям слушаться надобно, – отрезал Пётр и вышел из комнаты.

…Ранняя, ранняя весна. Под ногами шуршат прошлогодние листья, в распадках лежит ещё снег… Апрельское солнце осторожно пронизывает оголённый, будто хворый лес.

Графиня с Дуняшей спешат в дальний угол парка. Там назначена встреча с женихом.

Остановились возле красного дуба. Наталья провела рукой по стволу – вид шершавой красноватой коры рождает тревогу… Не послушалась она братьев, сестёр – решилась. Больно ей это, но поступить иначе нельзя.

Огляделись кругом. Лес слабо оживал, звенел птичий гомон. «Вон как хлопочут о птенчиках своих», – говорит Дуня.

Но что это? Будто сами шевелятся в земле ржавые листья, шуршит трава.

Шлёп!.. Шлёп!.. Да это лягуха! Серая лягуха на серых листьях, тяжёлая… С трудом перепрыгнула через ветку и замерла. Ой, ещё одна!.. Ещё!.. А эта плюхнулась в углубление с залежавшимся снегом и села там. Пьёт ледяную воду, отдыхает… Громко вздохнула, вытянулась, приподнялась на задних лапках и сделала ещё прыжок… Господи, да их тут множество: целое войско! И все движутся в одном направлении, ни вправо, ни влево не сворачивают… Плюх, плюх… восемь… десять…

– Дуняша, что это? – Наташа с ужасом глядела на лягушачье шествие.

– Это они пошли икру метать, барыня, – объяснила Дуня. – После зимы ослабели… а кровь-то, всё едино, играет – весна: вот они и идут к пруду, так-то вот каждый год.

– Какая у них кровь, что ты говоришь? Это ж лягухи, они голодные, сонные… Гляди, гляди, перепрыгнула через сучок, посидела – и опять.

– Так Богом устроено. Жизнь, – пояснила Дуня.

«Да, жизнь», – подумала Наташа, вздыхая и оглядываясь вокруг.

В воздухе пахло снегом и свежестью, и лес звенел всё громче, в гнёздах скворчало.

Берёза – старая, каменистая, черноствольная, а за ней – молодые белые деревца, шелестящие сухими тонкими ветвями, похожими на бусы. С треском пролетели сороки…

Земля вокруг дуба усыпана сухими листьями, а вверху сухие, скрюченные ветки – будто заломленные в отчаянии руки… Он стоял, должно, здесь не только при отце её, фельдмаршале, но и при деде, прадеде… И всё так же крепок, могуч. Листья пока мертвы, но пройдёт немного дней, солнце даст им силу – и они оживут, заполыхают зелёным пламенем – снова жизнь!.. Не так же ли у неё? Минует горе, вернётся радость… Простят её братья и сёстры.

Послышался топот копыт. Вот и он! Стоит во весь рост в коляске, выскакивает к ней, с отчаянной решимостью глядит.

– Друг мой сердешный, ладушка моя! Не раздумала ли? В последний раз сказываю: откажись, не вяжи судьбу свою с моею, ежели не любишь!

– Люблю…

– Не покаешься?

– Не покаюсь! Ни в жизнь не покаюсь!

– Ну тогда – с Богом! – Посадив её рядом, свистнул, и кони помчали к церкви в Горенки.

В Тайной канцелярии, на Лубянке

Попытка России стать демократической страной, подобной Швеции или Англии, – увы! – провалилась. Мечта Голицына о европейском правлении лопнула. Князь Дмитрий повторял слова евангелистов: «Много было званых, да мало избранных… Пир был готов, но званые не захотели прийти. Знаю, что головой отвечу, но я стар, жить мне недолго. Те, кто переживут меня, натерпятся вволю».

С властью у русских всегда нелады. Может быть, они не рождены властвовать? Власть опьяняет их хуже наркотиков, крепче вина, сильнее войны и охоты… В самом деле: Анна двадцать лет жила спокойно в немецкой провинции, к чему бы ей власть, но услыхала упоительный зов – и помчалась…

Одно дело самодержавная власть, иное – власть аристократии, лучших её представителей, хранителей нравственности и культуры. Они шли к богатству и славе годы и столетия, соединяя накопление материальных ценностей с духовными. У Шереметевых – неутомимые воинские труды фельдмаршала, и удачная женитьба сына, и неустанная забота внуков о культуре, и радение о сельском хозяйстве, меценатство и забота о церковно-приходских народных школах, и истинное православие…