Тайна центрального района

— У кого пальто, какое? — встрял Сергей, и Наташка с готовностью плотно захлопнула губы.

— Девочка какая-то у касс стояла, — напомнил Сорокин, снова прошив его взглядом, — если у касс, то в кино хотела… А между прочим, барышни, что показывали?

Теперь и Сонька накрепко захлопнула рот. Картина вырисовывалась кислая, но красноречивая. Капитан понял, что и сам просчитался, попытался исправить ситуацию, примирительно начав:

— Ладно, ладно. Это же она хотела в кино, не вы. А вы и понятия не имеете, что за картину показывали на вечернем сеансе? И всех не пустили, верно? Дальше.

Однако девчонок, однажды прерванных, было непросто умаслить. Они надулись обе, закрылись в себе. Осталось последнее, но испытанное средство — свалить все на другого. Сорокин, незаметно подмигнув Сергею, глянул на часы и искусно заторопился:

— Товарищ лейтенант, я и запамятовал: мне еще кое с чем надо поработать… ну, с документами. Так что поговорите, пожалуйста, с гражданками более подробно. Выясните детали предполагаемого происшествия. Позволите откланяться, София Ивановна?

Сонька глянула с подозрением, не смеются ли над ней. Однако Николай Николаевич был серьезен и в самом деле отвесил ей, как взрослой, поклон. И, дождавшись величественного разрешающего кивка, ушел.

Две угрюмые пигалицы проводили его взглядом и снова уставили глаза-тарелки на оставшегося в помещении представителя власти. Он, в свою очередь, смотрел на них, невпопад радуясь: «Все-таки как хорошо, что хватило мозгов жениться на женщине с уже взрослой, к тому же неглупой дочерью».

Стараясь не допустить в голос ни капли несерьезности, юмора, подначки, напомнил:

— Приступим. Девочка в очках и красном пальто, как у Сони, как и вы, желала в кино. Когда это было?

— А вот когда мы к вам в гости заходили.

— Что же вы сразу не сказали?

— А нам дали рот раскрыть? — возмутилась Сонька.

Снова помолчали.

— Ну а сейчас-то что было?

Тишина.

— Напоминаю вам, что вы в данном случае являетесь свидетелями, — строго напомнил он, — и показания давать обязаны.

Палкина, поколебавшись, продолжила:

— Тогда так: дальше кино началось, все ушли в зал. Мы собрались уходить, и девочка тоже собралась. И тут к ней подошла эта убийца, и ну что-то говорить.

— Убийца.

— Да.

— И что потом?

— Потом пошли за угол.

— За угол чего?

— Кинотеатра.

— Кинотеатра, — повторил Сергей.

— Да. А мы ушли.

Убийцы у кинотеатра «Родина» — допущение захватывающее. А почему вдруг эти две решили, что убийца — неясно. Тогда, когда эти две гуляли, а мамаша с теткой устроили переполох на юбилее, никакого криминала не случилось? Нет.

А может, вообще заливают. А может, и нет. Критически не хватало опыта общения с этими отдельно взятыми малолетними свидетельницами. Их никакой ответственностью не напугаешь — они и слова такого не знают, а вот запереться раз и насовсем могут запросто.

Чтобы выиграть немного времени, Сергей, с серьезным видом кивая, достал целую пачку бумаги, критически осмотрел ее, подбил по краям, пододвинул чернильницу, взял на изготовку перо. Начал веско, напоминая самому себе Сорокина:

— Благоволите, Софья Ивановна, ответить на серьезный вопрос: по каким внешним, то есть заметным признакам можно определить убийцу?

Расчет оправдался, Соня, собрав мордочку в кулачок, укорила:

— Как же, дядя Сережа, вы — да и не знаете? Тощая, как баба-яга, белая, как моль, чумазая, вместо глаз дырки в голове. Такая перекошенная. — Она остановилась, с подозрением спросила: — Ну же. Почему не пишете?

Тут Акимов был на знакомом поле, деликатно пояснил, покачивая пером:

— Это, Софья Ивановна, не есть приметы.

— А что же?!

— Точнее, приметы, но неопределенные и неясные. Так можно описать любую особу. Любую то есть женщину. Только, — он погрозил пальцем, — надо о взрослых повежливее говорить. Не белая, как моль, а блондинка. Как твоя мама. Ясно?

Соня машинально кивнула, пытаясь взять в толк, где что в сторону вильнуло.

— Стало быть, не глаза как дырки, а усталые, можно сказать, запавшие. Так бывает от горя, от болезни. Согласна?

Встряла, потеряв терпение, Наташа:

— Все бывает, дядя Сережа! Только она никакая не больная и не уставшая, а злая-презлая. Упырь! Как в книжках пишут.

— Где это такое пишут? — поторопился спросить, не подумав, Акимов.

Тут уже Пожарская осеклась, сообразив, что брякнула что-то не то.

Вот-вот. Откуда примерному октябренку знать, кто такие упыри, как выглядят, какой нрав у них? Следовательно, вывод: либо октябренок не примерный, либо кто-то допустил головотяпство — и сейчас будет сдан с потрохами. Главное — не спугнуть.

«Была же отличная идея — завести специально обученного человека, как раз для таких случаев — с детьми общаться. Делами заниматься некогда, детский лепет приходится разбирать». И Сергей попытался закруглить разговор в среднее, нейтральное русло:

— Я почему интересуюсь: чтобы человека злодеем назвать, нужны веские причины. Понимаете?

Соня фыркнула:

— Причины, что! Вот вам и причины! Мы сейчас ее встретили, видели: шла она по дороге к станции, в руках наволочка, тряпьем набитая.

Сергей деликатно заметил: