Тайна турецкого паши

– Кемаль! – попытался пробиться к нему Андрей. – Говорю же – мне некогда!

– Я понимать! – Кемаль прижал руки к груди. – Ты с дэ-вот-чка… ты только отвечать на один вопрос – и я уходить…

– Ну, какой еще вопрос? – простонал Андрей, обменявшись с Никой выразительным взглядом.

– Я тоже познакомиться с дэ-вот-чкой, отчень красивый дэ-вот-чка, только когда мы с ней прос-чались, она сказала такое, что я нэ понять… вот здесь я записать… – Кемаль достал из кармана листок и с выражением прочитал: «Сдэлай так, чтобы я тэбя отчень долго искаль и никогда нэ нашель…»

Кемаль поднял голову, взглянул на Андрея:

– Я отчень хорошо знает русский язык, но я не понимать… что она хотеть – играть со мной в ролевые игры? Я знаю ролевые игры, я уметь играть…

– Нет, не то, – осторожно ответил Андрей, чтобы не рассмеяться. – Эта девушка хотела тебе сказать, что больше не хочет с тобой встречаться.

– Не хотеть? – воскликнул Кемаль. – Как это – не хотеть? Я ей все, что она хотеть! Я ей из Турции платья привозить, шелковый шарф привозить, кофта привозить, красивый бусы привозить, шкатулка привозить, вот как эта… – Он показал на шкатулку, стоящую на столе. – Турецкий шкатулка хороший… что еще этот русский дэ-вот-чка надо?

– А это тоже турецкая шкатулка? – спросила Ника, заинтересовавшись его словами.

– Турецкий, турецкий! – подтвердил Кемаль. – Вот ведь, на ней по-турецки написано…

– А что на ней написано?

– На ней написано – нажми один раз на узун, три раза на мерхаба и два раза на араба…

– А что это такое – узун, мерхаба?

– Узун, мерхаба, араба – это турецкие буквы… как это сказать? Они так называться в альфабет…

– В алфавите! – догадалась Ника.

– Да-да, в алфавите!

– Как у нас раньше были аз, буки, веди… – проговорил Андрей.

– А где здесь эти буквы? – не отставала от Кемаля Ника.

– Ну вот. – Кемаль показал на буквы в надписи. – Это – узун, это – мерхаба, это – араба…

– Спасибо! – искренне проговорила Ника.

– А теперь иди-ка ты домой и сделай так, чтобы мы тебя очень долго искали! – добавил Андрей.

– О, теперь я понимать! – усмехнулся Кемаль. – Ты говорить мне «до свидания!».

Едва дверь за ним закрылась, Ника бросилась к столу, где стояла шкатулка.

– Как он сказал – один раз нажать на узун, три раза на мерхаба и один раз на араба?

– Вроде бы два раза на араба…

– Надо было записать, пока он не ушел!

– Я и так едва его выпроводил!

Ника нажала на те буквы, которые ей показал Кемаль. Внутри шкатулки что-то щелкнуло, и она открылась.

Под крышкой, на подкладке из красного шелка, лежал сложенный вчетверо листок пергамента.

Ника почувствовала укол разочарования.

Она думала, что найдет в шкатулке какую-нибудь удивительную драгоценность – бриллиантовое колье, или браслет с изумрудами, или, на худой конец, перстень с огромным сапфиром, а тут всего лишь старая, потертая бумажка.

Но потом она подумала, что если ее отец, богатый и влиятельный человек, приложил такие серьезные усилия, чтобы спрятать эту шкатулку с ее содержимым и передать эту шкатулку ей, своей дочери, – значит, это не простая бумажка, а что-то очень важное… Опять же Юлия Милановна… человек, можно сказать, жизнью за это заплатил…

Ника развернула пергамент.

На нем были выведены выцветшими, едва различимыми чернилами какие-то непонятные слова.

– Что там такое? – спросил Андрей.

– Какая-то надпись…

– По-турецки?

– Да нет… буквы, кажется, латинские, но на каком языке – не знаю…

Ника попыталась разобрать выцветшую надпись.

Сначала шли какие-то странные, бессмысленные слова… – Ablanatalba ablanatana alba…

Ника начала читать вслух – Абланаталба абланатана алба… – и дальше слова полились сами. – Fiat firmamentum in medio aquanim et separet aquas ab aquis…

Ника произносила эти слова, не понимая их значения, но само звучание этих слов заставило ее сердце чаще биться.

За окном, где еще мгновение назад висела тусклая декабрьская хмарь, внезапно засияло солнце. Краски окружающего мира стали ярче и выразительнее, как будто кто-то промыл стекло, отделяющее Нику от мира, звуки стали громче и отчетливее, и душу Ники наполнила беспричинная, чистая радость…

Ника шла по улице в странном, непривычном состоянии. У нее было такое чувство, что она только что узнала о себе самой и о своей жизни что-то новое, что-то необыкновенно важное. И не только о своей жизни, но и о жизни вообще, об окружающем ее мире. И это новое и важное было связано всего лишь со старым пергаментом, который лежал у нее в сумке. Даже не с самим пергаментом, а с начертанными на нем загадочными, непонятными, волнующими словами.

От этого пергамента исходило удивительное тепло.

Ника ощущала это тепло сквозь сумку, сквозь одежду.

И ей хотелось снова прочесть загадочные слова, снова ощутить то чувство полноты и цельности жизни, которое она почувствовала, прочтя их первый раз.

Она не могла дождаться, пока доедет до дома, и зашла в первое попавшееся кафе.

Устроившись за угловым столиком, она достала из сумки пергамент, но тут к ней подошла официантка. Ника заказала чашку кофе, хотя только что выпила кофе в гостях у Андрея. Лишь бы официантка скорее оставила ее в покое…