Тайна жизни: Как Розалинд Франклин, Джеймс Уотсон и Фрэнсис Крик открыли структуру ДНК

Будучи подчиненным своего руководителя, Уилкинс не был вполне свободен в работе. Как это часто бывает в научной лаборатории, где существует определенная иерархия, все направления исследований контролировал один человек – Рэндалл. Каждое утро Уилкинсу приходилось выслушивать его сетования на ход проекта изучения ДНК. Он изо всех сил старался сохранять невозмутимость, но скоро ему надоели небрежный стиль руководства и требование обязательно указывать имя Рэндалла среди авторов, причем зачастую на первом месте, во всех статьях, которые готовил Уилкинс. Все чаще между ними вспыхивали бурные разбирательства по вопросам экспериментов и ресурсов. Истоком конфликта было желание Рэндалла руководить деятельностью лаборатории, касающейся ДНК, хотя бремя административных дел не позволяло ему самому делать сколько-нибудь существенную часть работы. Раздраженный вечной нехваткой времени, он дергал Уилкинса, который из-за всего этого прозвал лабораторию «рэндалловским цирком». Уилкинс охарактеризовал взаимоотношения с Рэндаллом так: «Я почитал и уважал его, но не скажу, что он был мне симпатичен»{164}.

Больше года Уилкинс пытался вызывать мутации в ДНК ультразвуком, а также воздействовал ультрафиолетовым и инфракрасным излучением в надежде сделать ее видимой под микроскопом. Не добившись существенного прогресса, он посоветовался о дальнейших шагах с Джоном Кендрю из Кембриджского университета и кое с кем из биологов Королевского колледжа в Лондоне и Океанологической станции в Плимуте. В начале 1950 г. Уилкинс применил метод рентгеновской кристаллографии к образцам ДНК из ядер клеток вилочковой железы теленка. Источником материала послужили потроха со скотобойни; этим добром, законсервированным в банке от варенья в растворе изопропилового спирта и соли, щедро снабдил Уилкинса химик Рудольф Зигнер из Бернского университета. По словам Уилкинса, присланные Зигнером 15 граммов драгоценной субстанции выглядели «точь-в-точь как сопли». С каждым днем он все более ловко выделял оттуда волокна длиной 10–30 микрон, поразительно однородные по структуре и потому превосходно подходящие для кристаллографического анализа. Присланные Зигнером заветные образцы были принципиально важным, хотя и забытым ныне вкладом в открытие молекулярной структуры ДНК{165}.

Хотя Уилкинс раздобыл этот потрясающий материал для исследования, Рэндалл поучал и ругал его за слишком долгое отсутствие результатов, не принимая во внимание, что рентгеноструктурный анализ требует мастерства, овладеть которым удастся едва ли быстрее, чем научиться играть на скрипке. К весне 1950 г. он потерял терпение и стал искать профессионального кристаллографа, чтобы поручить ему проведение рентгеновской кристаллографии в своей лаборатории. Он остановил свой выбор на тридцатилетней Розалинд Франклин, которая окончила аспирантуру по физической химии в Париже, занималась кристаллографическим анализом угля и была готова вернуться в родной Лондон, чтобы изучать этим методом биологические структуры.

[6]

Прикосновение к морской анемоне

Если Розалинд требовала доказательство, это должно было быть именно доказательство – никакая приблизительность не годилась… Краткое описание характера Розалинд получается противоречивым: в ней сочетались честность и тактичность, логичность и душевность, выдающееся абстрактное мышление и живая человечность, даже чувствительность… противоположные, казалось бы, черты сочетались в ней гармонично. Я бы что угодно отдала, чтобы удалось описать ее точно и тонко.

ЭНН СЕЙР. ПИСЬМО К МЬЮРИЭЛ ФРАНКЛИН, 5 ФЕВРАЛЯ 1970 Г.{166}

Наверное, Вы не согласитесь с моим диагнозом Розалинд – синдром Аспергера, но я не первый предположил это.

ДЖЕЙМС УОТСОН. ПИСЬМО К ДЖЕННИФЕР ГЛИН, 11 ИЮНЯ 2008 Г.{167}