Тайна жизни: Как Розалинд Франклин, Джеймс Уотсон и Фрэнсис Крик открыли структуру ДНК

Розалинд Франклин умерла в 1958 г. и никогда не номинировалась на Нобелевскую премию. Никого из других участников открытия ДНК не номинировали до 1960 г. Ее преждевременная смерть исключила любую возможность получения ею премии{1360}. Это служило обоснованием однозначного ответа на вопрос: «Почему Франклин не получила свою долю премии 1962 года?» Однако тому, что она не вошла в число лауреатов, сопутствовало еще одно прискорбное обстоятельство, которое не давало мне покоя с тех пор, как я вышел из архива Королевской шведской академии наук в солнечное стокгольмское лето.

Просматривая документы о номинациях на премию по химии за 1960 г., я обнаружил письма ряда видных деятелей-мужчин в пользу Уотсона и Крика. Чтобы сохранить гармонию в отношениях Кавендишской лаборатории и Королевского колледжа, Уильям Лоуренс Брэгг, к тому времени возглавивший Королевскую ассоциацию Великобритании, своим авторитетом добился включения в число лауреатов Мориса Уилкинса{1361}. Однако некоторые другие ученые из числа рассматривавших кандидатуры считали, что Уилкинс не заслуживает Нобелевской премии, и были против того, чтобы он разделил награду с Уотсоном и Криком.

Одним из возражавших был Лайнус Полинг. В марте 1960 г. он высказал свое мнение о предложении Брэгга выдвинуть на премию по химии Уотсона, Крика и Уилкинса. Полинг утверждал, что его коллега Роберт Кори должен разделить премию с Кендрю и Перуцем за исследование структуры полипептидной цепи белков. Признавая важность работы Уотсона и Крика, он отметил, что детальная структура ДНК не была окончательно выяснена, тогда как полипептидные цепи белковых молекул установлены в точности. А Морис Уилкинс, как считал Полинг, всего лишь продемонстрировал виртуозное получение высококачественных препаратов ДНК и их дифракционных рентгенограмм, но эта работа сама по себе не является достаточно существенным вкладом, чтобы его следовало включить в число награждаемых Нобелевской премией{1362}

.

Остальные рекомендательные письма, касающиеся открытия двойной спирали, отражают разброс мнений. В 1960–1962 гг. было еще семь номинаций на Нобелевскую премию по химии и десять – по физиологии и медицине. В общей сложности одиннадцать из них предлагали только Уотсона и Крика, пять, включая номинацию Брэгга, – Уотсона, Крика и Уилкинса, и еще один человек предложил Крика и Перуца, но не Уотсона и не Уилкинса{1363}.

Мне доставило огромную радость разрешение пролистать огромные тома в черных кожаных переплетах, содержавшие эти номинации, написанные самыми выдающимися учеными того времени. Радость оборвалась, когда я осознал, что ни в одном письме не упоминалась работа Розалинд Франклин. Разумеется, она уже была мертва и не могла претендовать на награду. Но не следует забывать об элементарной порядочности. Если бы кто-нибудь из них хотя бы упомянул о вкладе Франклин, это никоим образом не умалило бы достижений Уотсона, Крика и Уилкинса, но было бы уместно, достойно и отвечало духу науки. Увы, ни один не удостоил ее признанием.

В рассказе Артура Конан Дойла «Глория Скотт», написанном в 1893 г., сыщик Шерлок Холмс употребил выражение «дымящийся пистолет», означавшее явную, неоспоримую улику{1364}. В архивах Нобелевской премии по химии имеется стопка листов бумаги, которые, хотя они и не являются такой уликой, требуют изучения, поскольку без них история двойной спирали неполна. Речь идет о внутреннем отчете о премии по химии за 1960 г., написанном секретарем Нобелевских комитетов по физике и химии Королевской шведской академии наук химиком и металлографом Арне Вестгреном, одним из первых применившим метод рентгеновской кристаллографии для задач металлургии, а также прекрасно разбиравшимся в рентгеноструктурном анализе биологических макромолекул, в частности ДНК и белков{1365}. Из его отчета, занимающего четырнадцать страниц, явствует, кто внес наибольший вклад в открытие структуры ДНК и кто из них наиболее заслуживал Нобелевской премии.