Тайная история сновидений. Значение снов в различных культурах и жизни известных личностей

Марк Твен заметил, что феномен «перекрестных писем» представляет собой довольно распространенное явление, и чем больше он думал об этом, тем чаще подобные вещи происходили в его жизни. Писатель сделал вывод, что это должно быть следствием удаленного общения между сознаниями людей, настроенных на одну и ту же длину волны. Одним из наиболее ярких примеров этой гипотезы является случай с книгой о «Золотом дне».

Однажды днем Марка Твена охватило чувство твердой уверенности в том, что можно написать замечательную книгу о богатом месторождении серебра в Неваде. Он почувствовал, что его старый коллега Уильям Райт (больше известный под своим литературным псевдонимом Дэн де Квилль) прекрасно может справиться с этой задачей. Однако эта идея настолько захватила Марка Твена, что в голубом тумане от сигарного дыма в бильярдной комнате своего дома в Хартфорде он набросал краткое содержание и примерную последовательность глав книги для того, чтобы облегчить своему другу первые шаги в работе. Он готовился отослать этот материал Райту, когда получил по почте пакет. Перед тем как вскрыть его, Марк Твен объявил всем окружающим, что собирается сделать «пророчество»: он сказал, что в пакете находится письмо от его старого друга Дэна де Квилля с его набросками для книги о «Золотом дне». Так оно и было.

Этот случай убедил Марка Твена не только в том, что передача мысли на расстоянии действительно существует, но также в том, что он обладает достаточно сильной психикой, чтобы передать содержание целой книги через весь континент. Изучая точную хронологию перекрестных писем, Марк Твен сделал вывод о том, что «гипнотические потоки» движутся с запада на восток. «Это ваш

гипнотический поток преодолел горы и пустыни и на расстоянии трех тысяч миль оказал на меня влияние», – сказал он своему другу [21]. Сознания резонируют друг с другом и таким образом передают туда и обратно мысли и послания. Марк Твен был очень заинтересован в том, чтобы определить, может ли он самостоятельно дергать за эти струны или же должен ждать, пока они зазвучат сами.

Один из случаев, относящихся к рассматриваемому вопросу, касался одного американца, который находился в туристической поездке по странам Европы. Он пребывал в отчаянии, поскольку не имел никаких известий о своем несколько месяцев назад вернувшемся в Сан-Франциско сыне, несмотря на то, что уже отправил ему немало писем. Марк Твен убедил его послать телеграмму, что может быть расценено как поступок, который объясняется здравым смыслом. Однако вот в чем заключался истинный смысл этого действия: Марк Твен затем объяснил тому человку, что не важно, куда именно была отправлена телеграмма. «Отправьте ее в Пекин, если вам угодно» [22]. Важно было только то, что он послал эту телеграмму, а следовательно, сигнал во вселенную. Американец отправил телеграмму и на следующий день получил письмо от своего сына, в котором сообщалось, что он отплыл из Сан-Франциско несколько месяцев назад на очень тихоходном судне, и лишь теперь у него появилась возможность отправить письмо. Телеграмма не ускорила процесс получения письма, которое было отправлено задолго до этого дня; однако два этих послания совпали, как и обещал Марк Твен.

Писатель развил в себе способность, которую он любил называть «суеверием». Он решил, что, если хочет получить известие от какого-то человека, ему нужно написать этому человеку письмо, а затем разорвать его в клочья. Он утверждал, что после этого он непременно получит известие от того, кому было адресовано письмо. Если это и было «суеверие», то оно имело весьма оригинальный и практичный характер: оно работало.

Ряд других случаев в его жизни заставляет думать, что не только сознания нескольких людей могут взаимодействовать, но также воображаемые события способны влиять на происходящее в действительности и наоборот. В январе 1870 года Марк Твен был в Кембридже, штат Нью-Йорк. Он приехал туда усталый – погода была морозная, разыгралась снежная буря. Он обнаружил, что местная газета «Трой Таймс» опубликовала дословную запись его лекции вплоть до последней запятой, чтобы подчеркнуть манерную медлительность речи писателя. Твен не на шутку разозлился: подобные вещи лишали его возможности создать эффект неожиданности для аудитории и могли уменьшить количество проданных на его выступления билетов. Подпрыгивая от возмущения – возможно, буквально ударяясь о потолок (что писатель нередко делал, когда терял самообладание), – он увидел пламя и дым, которые выбивались из соседнего лекционного зала, где он должен был выступать. Глядя на зарево пожара, Марк Твен испытал сильное ощущение справедливости происходящего и своей силы. «Мой гнев дошел до того, что я почувствовал: для полного счастья мне нужно было бы, чтобы издатели „Трой Таймс“ оказались запертыми в этом горящем здании» [23].

Впрочем, Твен зря понадеялся на свободный вечер. Он был разочарован тем, что пожарные прибыли слишком быстро и потушили огонь, после чего ему пришлось читать эту лекцию в зале, где стоял ужасный запах сырой золы.