Тайная комната антиквара

Совершенно очевидно: больше всего шансов нарыть что-то действительно существенное я имею, разрабатывая одного из трех близких к Шульцману людей. Это либо Гиль, либо Рогозина, либо Шишкин. Именно они теснее всего общались с антикваром, они были в курсе его дел (похоже, даже больше, чем родственники), и именно они могли вывести меня на мотив, если он действительно имелся в этом деле.

Да и потом, кроме этих трех фигурантов, в деле, в общем-то, и не было других серьезных зацепок. Разве что действительно выйти в народ и начать расспрашивать каждого встречного и поперечного: не замечал ли он какой-нибудь подозрительной личности, околачивающейся около дома антиквара?

Я вспомнила, что кости напророчили мне «упорный труд» для достижения поставленных целей, и с ужасом подумала, что мои полушутливые предположения вполне могут воплотиться в реальность.

Но на данный момент я не собиралась обращаться сразу ко всем жителям Тарасова, а планировала сосредоточить усилия всего лишь на одном из них. Точнее, даже на одном из трех. Но вот на ком именно?

Впрочем, Гиль отпадает сразу. По нему работает Андрюша, и, совершенно очевидно, гораздо эффективнее, чем я. Мне-то он про свои темные делишки рассказывать не спешил. Впрочем, оно и неудивительно, ведь у меня нет компромата на него, связанного со старыми мошенничествами.

Остаются Рогозина и Шишкин. Рогозина — наемный работник, от которого требуется аккуратно вести дела и держать язык за зубами. Шишкин — не просто деловой партнер, но и старый друг, с которым Шульцман, вполне возможно, делился не только философскими размышлениями о бизнесе.

Да, пожалуй, Шишкин более перспективен. Но так же, как и Гиль, и Рогозина, он вовсе не склонен откровенничать со мной. Думаю, придется раскручивать господина Шишкина без его ведома. Для начала прибегнем к самому простому способу — слежке. Встанем завтра раненько и отправимся в поход. Добывать с помощью старого музейного хранителя на пенсии нефинансовые мотивы убийства антиквара.

Наметив план на завтрашний день, я все равно не чувствовала ни малейшего оптимизма. Несмотря на выкуренные без счета сигареты и литры выпитого кофе, несмотря на то, что кости совершенно определенно давали мне надежду, мое настроение в этот день так и не пришло в норму. Одна только мысль о том, что впервые мне придется отказаться от дела, моментально сводила на нет все усилия по позитивному самовнушению.

Я была настолько расстроена, что даже Володе не разрешила приходить ко мне и легла спать чуть ли не вместе с программой «Спокойной ночи, малыши».

* * *

Зато на следующее утро я проснулась в шесть и при этом замечательно выспалась.

Старая истина о том, что утро вечера мудренее, целиком оправдалась. Хоть я и не подпрыгивала до потолка от счастья, но все-таки вчерашнее депрессивное настроение уже не давило с такой силой. Хотите упорного труда? Что ж, будем трудиться!

Прежде чем выходить в запланированный поход за Шишкиным, необходимо было решить одну проблему. Ведь клиент знал меня в лицо, поэтому, чтобы моя слежка была удачной, требовалось изменить внешность.

Конечно, лучше всего было бы обратиться с этим вопросом к моей подруге Светке, но я слишком хорошо знала, что именно могу услышать, если рискну позвонить ей в шесть утра. Приходилось надеяться только на свои силы.

Довольно часто, если в ходе расследования оказывалось необходимым изменить внешность, мне приходилось выступать в образе более молодой девушки, чем я была на самом деле, но на этот раз я решила: чтобы Шишкин не узнал меня, необходимо состариться.

Я отыскала старый парик, который сразу превратил меня из блондинки в брюнетку, навела темный старушечий макияж и в довершение ко всему этому нашла в кладовке неопределенных цветов блузку и юбку, которые были модными еще во времена царя Гороха.

Взглянув в зеркало, чтобы оценить результаты своих трудов, я ужаснулась. На меня смотрела мрачная пожилая женщина с приятным серо-зеленым цветом лица, задавленная жизненными заботами, свирепым мужем и семерыми детьми.

Первым моим порывом было немедленно снять с себя этот жуткий наряд, но, собравшись с силами, я его подавила. Что ни говори, а в смысле изменения внешнего облика результат был стопроцентный. Не то что какой-нибудь Шишкин, который и видел-то меня всего один раз, — я сама не смогла бы узнать себя, если бы не помнила очень хорошо, что все это великолепие, которое я вижу в зеркале, — дело моих рук.

* * *

Экипировавшись таким образом, я решила захватить с собой маленький диктофон, на случай, если представится возможность подслушать какой-нибудь интересный разговор. Засим, в полной боевой готовности, я спустилась к машине и поехала к дому Шишкина, адрес которого так предусмотрительно взяла у Веры в самом начале расследования.

Хотя мои предварительные приготовления и заняли некоторое время, но все равно я оказалась возле дома Шишкина очень рано, в восьмом часу утра.