Тайное становится явным

В дверь вкрадчиво постучали. Она уронила карту и недоеденный бутерброд, который отрикошетил от столешницы и упал, как водится, маслом и икрой вниз. Но первый страх прошел, она облегченно перевела дыхание, выскользнула из-за стола и бросилась к двери. И уже отпирая защелку, кольнула мысль: вроде SMS должен был прислать. Входная дверь-то ведь закрыта! Но поздно опомнилась, да и что бы это изменило? Она распахнула дверь… и попятилась. В глазах померкло, дыхание перехватило. Ей в грудь упирался ствол пистолета, на который был накручен глушитель! Она отступала, чувствуя, как тиски сжимают грудь, уперлась в стол. В кабинет бесшумно вторглись двое вооруженных субъектов в серых мешковатых одеждах. Один повыше, другой пониже. Мужчина и женщина — определила она мгновенно, на глазок — невзирая на то, что головы их закрывали шапочки-маски с прорезями. Оба подняли пистолеты, и женщина присела от страха. Рука оторвалась от столешницы, принялась осенять свою хозяйку крестным знамением.

— Странно, при чем тут Бог? — пожала плечами женщина в маске, закрыла дверь и прислонилась к стене, не опуская пистолет.

— Как мило, — усмехнулся мужчина. У него были безжалостные колючие глаза. — Карты, деньги, два ствола… Ведь дело в деньгах, Зинаида Осиповна? Признайтесь, сколько вам платят за один, скажем так… эпизод? И перестаньте, ради бога, креститься. Вы делаете это как католичка — слева направо. А нужно справа налево. Вы не верите ни в какого бога и ни разу в жизни не ходили в церковь.

— Мы тоже не ходили, — тихо сказала налетчица.

— Да, мы атеисты, — согласился спутник. — Но это не мешает нам располагать моральным кодексом и иметь простую человеческую порядочность. Всю жизнь не мог понять, какое отношение к Богу имеют совесть и прочие моральные категории. Они либо есть, либо их нет, и хоть ты лоб разбей.

— Я не понимаю… — прошептала Зинаида Осиповна. Ее лицо сковала судорога, чувствовалось, как оттекает кровь.

— Держу пари, что это не так, — сказал мужчина и сделал знак своей спутнице. Она опустила пистолет, развернула к себе висящую за спиной сумку, извлекла из нее видеокамеру, открыла видоискатель и приготовилась к съемке.

— Что вы делаете? — прошептала женщина.

— Долго объяснять. Скоро сами поймете. И не смотрите так — у нас иммунитет к магии. Рискуете лопнуть, Зинаида Осиповна. Коллега, вы готовы? Поехали.

Налетчица включила камеру. Мужчина прогулялся до ближайшего стула, взял его и подтолкнул к женщине.

— Присядьте, Зинаида Осиповна, в ногах правды нет. Ее нигде нет, но в ногах наверняка. Постарайтесь не бросаться на человека с пистолетом, не вздумайте бежать и, ради святого, не орите. В округе нет никого, кто выразил бы вам сочувствие, только детей разбудите. Если будете вести себя неадекватно, нам придется вас связать, а потом по законам шариата и всем другим замечательным законам… Садитесь, садитесь, этот стул пока не электрический.

Женщина покорно села, положила руки на колени. Она уже все поняла. Но еще не смирилась…

— Итак, подсудимая, — сказал мужчина, — будем отпираться и не краснеть? Человек, которому вы оказали услугу, получил то, что заслужил, — хотя и остался жив. Мы не плотоядные. Мы вполне травоядные животные, пока нас не разозлить. О том, что с ним случилось, вы можете узнать уже завтра — из Всемирной сети.

— Что с Коленькой? — пробормотала, покрываясь ядовитыми пятнами, Зинаида Осиповна.

— С Коленькой все в порядке, он уже спит в своей кровати, — уверил мужчина. — Он, собственно, и не просыпался. Спасибо, что спросили. Итак, мы представляем нашим зрителям очередного участника шоу уродов. На сей раз участница. Волынцева Зинаида Осиповна, директор детдома номер восемь, Заслуженный работник Российской Федерации, опытный наставник и воспитатель, человек с большим неравнодушным сердцем и высокоразвитым чувством ответственности. Трудно представить в нашей системе дошкольных учреждений другого человека, который бы так сильно любил детей…

Женщина окаменела. Трансформация произошла внезапно. Рухнуло все, на чем держался ее шаткий мир.

— Но вот досада, высокопоставленные педофилы забирают у нее малышей — «во временное пользование», и наша Зинаида Осиповна не в силах им отказать. Но мы понимаем, как при этом плачет и сопротивляется ее израненная изуверами душа. Оплата за услуги позволяет компенсировать моральный ущерб. Вы не ответили на вопрос: сколько вам заплатил Новогорский?

Женщина молчала.

— Думаю, в пределах сорока-пятидесяти тысяч рублей, — предположил мужчина. — Для Павла Максимовича пустяк, а для Зинаиды Осиповны — солидная прибавка к казенному жалованью. Случай не единичный, прибыльная коммерция поставлена на поток. И совесть уже не мучает, верно, Зинаида Осиповна? От детишек ведь не убудет, кому нужны эти сирые и убогие человеческие детеныши? Но страшно, а страшные сказки иногда становятся былью — что мы и наблюдаем в данный момент. Будем считать, что лавочка закрыта. Навсегда.

— Не делайте этого, пожалуйста… — прошептала сникшая женщина. — Я все осознала, этого больше не повторится…