Тайное становится явным

— Да, нехорошо получилось… Знаешь, я проголодался, — он пружинисто поднялся с кровати. — Видимо, не только плохих парней по ночам терзает голод. Что у нас на кухне? Парочки таблеток от голода не найдется?

— Холодильник, сковородка — там найдешь свои таблетки, — вздохнула женщина. — Я вчера их с избытком нажарила. Иди уж, заправляйся, горе мое ненасытное. — Она включила тусклый свет над головой, и на мужчину устремились печальные глаза.

Он наклонился, чмокнул ее и побрел на кухню — свет не дальний. Площадь съемной квартиры составляла тридцать метров, все необходимое находилось под рукой. Пожевав в лунном свете и запив все водой, завернул в ванную — почистить зубы. Из зеркала на Никиту Россохина взирал угрюмый мятый мужик с коротко стриженной окладистой бородкой и длинными волосами. Больше всего на свете он хотел постричься, но опасался — шевелюра была частью имиджа. Глаза запали в черепную коробку, их окружали фиолетовые припухлости. Под правым глазом красовался глубокий шрам — не бутафорский, самый настоящий шрам, кардинально меняющий внешность его носителя. Три месяца назад Никита с Ксюшей Левторович окольными путями покидали Подмосковье. После тарарама, учиненного в Качалове, их преследовала вся полиция региона, весь ОМОН и части спецназа. Они перемещались проселочными дорогами, объезжали населенные пункты, через день всплыли на окраинах Тулы, еще через три — в Саранске, потом в Самаре, в Орске Оренбургской области. На Южном Урале прожили неделю — достаточный срок, чтобы через старых знакомых Никита мог справить фальшивые, но качественные документы — деньги пока имелись. В ожидании паспортов провели неделю в съемной комнате барака — район не самый благополучный, проживали там представители социального дна, не пользующиеся Интернетом и плохо знакомые с ТВ-новостями. Но однажды Никите пришлось вмешаться в семейную разборку — подвыпивший сосед, плохо ладящий с головой, бросился с ножом на жену. Голоса в голове проинформировали, что благоверная ему изменяет! Никита, прибежав на шум, врезал алкоголику под дых, но тот успел во время падения махнуть ножом и оставить след на лице оппонента. Непонятно, как подставился, сонный был. После этого с квартиры пришлось съезжать, отметина сохранилась (в новом паспорте тоже), и несколько дней опечаленная Ксюша пристально разглядывала его новое лицо и не могла определиться, украшает ли его шрам. Потом сказала: «Ладно, это тебе вместо пластической операции».

Она же сильно меняться внешне отказалась наотрез. Кардинальная стрижка, челка, очки с небольшими диоптриями для выходов в свет — и появилась другая женщина. Через неделю они въезжали на попутной машине в огромный сибирский город, и намерения имели самые благие — начать новую жизнь, снять хорошую квартиру, обзавестись приличной работой.

Только и успели, что снять квартиру…

Когда Никита вернулся в комнату, девушка не спала. Сидела, сжавшись в комок, натянув одеяло на подбородок, смотрела, не моргая.

— На подсознание воздействуешь? — пошутил он, пристраиваясь рядом.

Она вздохнула, выбралась из кровати, побрела в туалет, бормоча под нос, что она вся такая разобранная, потрепанная, а завтра на работу, снова заправлять в планшеты космические карты… Мужчина проводил глазами худенькую фигурку, стал дожидаться ее возвращения. Вернувшись, Ксюша выключила свет, обвилась вокруг него.

— Уже и спать не хочется… Что делать будем, Никитушка?

— Может, детей?

Шутка оказалась не самой удачной. Ксюша слезла с него и со вздохом отвернулась, что-то пробормотав про удар по морде и две недели без секса.

— Не подумал, прости… — взмолился он.

Она подумала и прижалась к нему попой, но поворачиваться не стала. Три недели назад у Ксюши случился выкидыш. Забеременела в конце июня и молчала, как партизан. Впрочем, в то время им отвлекаться и не стоило. А как призналась уже в дороге: мол, «заразил» ты меня, так Никита и задумался. С одной стороны, конечно, круто, а с другой — в их и без того интересном положении… «Зато в тюрьме мне будут поблажки, — пошутила она. — Ведь беременным бывают в тюрьме поблажки, да? Никита не собирался в тюрьму. Появился дополнительный стимул остаться на свободе и зажить нормальной жизнью. Он крутился вокруг своей девушки, выполнял ее прихоти. «Заведем одного, — говаривал он. — Потом поднимемся — другого…» «А всего у нас их сколько будет?» — спрашивала Ксюша. «А это неважно, — смеялся он, — главное, чтобы отчества у всех были одинаковые».