Тайное становится явным

— Да я этого заморыша и пальцем не трогал…

— Вы так выразительно комментируете, Глеб Кириллович. Помолчите — вам же лучше будет. Бессмысленно перечислять ваши деяния — в них можно утонуть. Только за последние два месяца… Допросы с пристрастием в казематах вашего отделения. Поточно-пыточный метод, право слово. Обвиняемые в квартирных кражах не желали сознаваться — даже под грузом разоблачающих улик. Они вели себя вызывающе и дерзко. Терпение лопнуло, и мощным ударом в верхнюю область живота вы порвали селезенку молодому человеку по фамилии Лямин. Кровь хлынула в брюшную полость, разрыв привел к шоку, и «пациент» скончался через четверть часа. Вы не растерялись. Все присутствующие при допросе дружно подтвердили, что допрос проводился с соблюдением всех процессуальных норм, а подозреваемый сам повел себя неадекватно, бросившись животом на угол столешницы. Экспертиза могла бы опровергнуть данное утверждение, но кто бы стал ее проводить? Майор Огульнов недосягаем, он нужен, важен, слишком много на нем завязано. Возможно, этот парень и был преступником, но заслуживал ли подобного обычный квартирный воришка?

Огульнов молчал, тяжело дышал, водя по сторонам воспаленными глазами. Он готовился к мощному рывку — порвать веревки, порвать этих выскочек…

— Пьяный коммерсант на вокзале поссорился с сотрудниками ППС, и за неимением в наше время вытрезвителей его доставили во второе отделение, где в ту ночь дежурили вы. Вы быстро поняли, что можно нажиться, и лично допрашивали несчастного. С применением, разумеется, вашего верного оружия — кулаков. Стали вымогать с бизнесмена семьсот тысяч рублей. В противном случае: статья 19, пункт 3 «Неповиновение законному требованию сотрудника полиции». Вообще-то, штраф до тысячи рублей или пятнадцать суток административного ареста, но в вашей редакции выходил внушительный тюремный срок: за сопротивление при задержании, за то, что при задержанном нашли наркотики, и т. д. и т. п. Избитому бизнесмену пришлось платить. А после того как он, не подумав, обратился с жалобой в прокуратуру, платить пришлось вдвойне — одновременно залечивая перелом голени…

Огульнов снова молчал. Теперь глаза его были закрыты, дыхание нормализовалось. Стороннему наблюдателю могло показаться, что человек спокоен.

— Вспомним закрытие воровской «малины» на улице Советской. Туда подтянулся СОБР, ваши оперативники и вы лично. Квартира двухуровневая, несколько выходов. Вы вновь решили взбодриться: лихая атака, вынос двери — и вы на белом коне. Всех присутствующих положили носом в пол, но хозяин наверху вздумал сопротивляться. Он выстрелил в вас из пистолета, но, к сожалению, промахнулся. Вы изрешетили его свинцом — допустим, это было законно… во всяком случае, первая пуля. Но зачем ломать позвоночник двенадцатилетнему сыну покойного, который в порыве отмщения за отца бросился на вас? Он прыгнул вам на спину, вы стащили его с себя и перебросили через перила галереи второго этажа. Малец пролетел по воздуху пять метров и ударился спиной о ковер. Паралич и виды на пожизненную инвалидную коляску. Не чересчур ли, Глеб Кириллович? Он не причинил бы вам вреда — возможно, постучал бы кулачками по спине и укусил бы в шею. Вы и так вампир, не можете жить без вида чужой крови. Временами в вас вселяется лютый зверь и садист, господин майор. Вы убийца и вымогатель. Я не специалист, но считаю, что таких людей в правоохранительной системе быть не должно. И вообще… не должно. Коллеги и прокуроры замаялись вас отмазывать, а что еще делать, если вы такой неприкасаемый? Возможно, будет лучше для всего мира, если вас… просто не станет в один прекрасный день? Без алых роз и траурных лент. Как вы считаете, обвиняемый?

«Обвиняемый» глубоко вздохнул. Закончил мобилизацию организма, был уже готов воспрянуть, нанести сокрушительный «симметричный» удар…

— А теперь приговор, господин майор, — в голосе незнакомца зазвенели медные нотки. — К сожалению, мы единственная инстанция, которая в состоянии это сделать. По совокупности предъявленных обвинений, руководствуясь отягчающими и смягчающими обстоятельствами, к числу которых относится наш досадный гуманизм, вы приговариваетесь к трем суткам высшей меры социальной защиты — что в дальнейшем изменит вашу жизнь, если она вам еще понадобится…

Мощный рывок — обвиняемое должностное лицо бросилось в наступление! Майор издал оглушительный бычий рев, изогнулся так, что под ним подпрыгнула кровать, натянулись «удила», а сухожилия едва не прорвали кожу. Он почернел от усердия, лицо превратилось в уродливую маску. И в какой-то миг действительно показалось, что веревки сейчас порвутся, произойдет что-то страшное. Но все обошлось. «Перевязочный» материал был надежен и мог бы выдержать безумного слона. Обливаясь по́том, майор откинулся на подушку и так заскрежетал зубами, что один из них раскрошился и захрустел во рту.

— Ну, как-то так, — сказал молодой человек, выключая видеокамеру. — Дорогая, где наш шприц, больному требуется успокоительное…