Тайное становится явным

— Милый, у меня нехорошее предчувствие.

— У меня уже несколько месяцев нехорошее предчувствие. Окончательно забыл, что такое хорошие предчувствия. Мы справимся. Ты, кстати, можешь не ездить.

— Ну вот еще, — испугалась Ксюша, прижавшись к парню. — Без меня ты никуда не поедешь. Я здорова, полна сил и развита физически.

— И тебя не возьмешь на логику, факты и здравый смысл, — засмеялся Никита. — Те, кто руководствуется перечисленным, выступая против тебя, не имеют шансов. Последняя акция, дорогая, и мы уезжаем из этого города. Не знаю, куда, зачем и надолго ли… велика Россия, а толку-то от этого? Но в этом городе, мне кажется, у отдельных категорий населения мы уже не в фаворе.

— Дел-то сколько натворили… — покачала головой Ксюша. — Мы с тобой уже можем проводить консультации, устраивать мастер-классы, готовить подрастающую смену — как заслуженные мастера спорта по борьбе с антинародным режимом…

— Пойдем-ка лучше в постельку, — он начал разворачиваться, отводя девушку от окна. — Примем душ — и под одеяло.

— Мне надеть костюм медсестры? — улыбнулась девушка.

Он засмеялся.

— Кстати, напомни, что ты вчера кричала во время секса?

Она задумалась.

— «Помогите!»?..

Он вошел в собственный кабинет с первым раскатом грома. Гроза в октябре — случай, конечно, тяжелый, но лечится, а именно установившимся на следующий день снежным покровом. В полумраке кабинета его поджидали трое — один отсутствовал. Вадик Рехтин поднял на шефа воспаленные глаза. Скорчил скорбное выражение лица Мартынов. Вздохнул Вестовой и начал выбираться из-за стола, чтобы стоя поприветствовать шефа. Остальные, глядя на него, тоже завозились.

— Ой, сидите уж, — отмахнулся Неделин и четким шагом добрался до своего законного места. Сел и ястребиным взглядом обозрел собравшихся.

— Где Бродский?

— А мы ему не няньки, — грубовато отозвался Рехтин.

— Вот именно, — буркнул Вестовой.

— И не раз учили, между прочим, парня, — бросил Мартынов, — чем меньше должность, тем заметнее твое отсутствие на рабочем месте. Вот тебя, Валентиныч, не было — думаешь, возникли вопросы?

«Осмелели они у края пропасти, — недовольно подумал Неделин. — Надо усмирить».

— Итак, дорогие мои, сегодня вечер откровений, — голос подполковника зазвенел, и все присутствующие почувствовали себя крайне некомфортно. — Начнем с тебя, Вадим. На твоем банковском счету обосновалась сумма, в семь раз превышающая годовой оклад. Не возражаешь, если мы сегодня посчитаем твои деньги?

— И что? — физиономия старшего лейтенанта вытянулась от изумления.

— Это как-то неприлично, согласись. А в свете некоторых предшествующих событий…

— Ну, ёксель-моксель. — Вадик выдохнул с каким-то странным облегчением. — Разоблачили вы меня, Игорь Валентинович. Да о чем вы говорите? — Вадик изобразил неловкий протестный жест и чуть не свалился со стула. — Вы еще под подушку мне загляните. Ну, нельзя же настолько подозрительно. Если обвиняете, то могли бы выяснить, что моя родная сестра, проживавшая до последнего времени в Ханты-Мансийске, развелась с мужем, продала квартиру, а во избежание провокаций с его стороны перевела всю сумму на мой счет в местном банке, через который мы, кстати, получаем зарплату! Решает вопрос с переездом и покупкой жилья. Игорь Валентинович, ведь это элементарно проверяется! Или я должен был вам об этом заранее доложить, испросить разрешения?

— Ладно, не хами, — проворчал Неделин, покосившись на смурнеющего Вестового и побледневшего Мартынова.

— И ты поднимайся, Алексей Дмитриевич, — впился он глазами в Мартынова. — И ты, Олежка, поднимайся, — подполковник буквально кромсал их взглядами, те стояли перед ним, как провинившиеся первоклассники, не знали, куда деть руки, готовы были провалиться сквозь землю. — Живо говорите, что там у вас с депутатом Коростуном и его помощником! И чтобы без вранья!

— Мы не понимаем, Игорь Ва… — замямлил помертвевший Вестовой, но Неделин шандарахнул кулаком по столу:

— Не юлить, я сказал! Иначе под суд отдам и слова доброго за вас не вымолвлю!