Тайное становится явным

— Забавная вещь, Слим. Мисс Вендейн только что подошла выпить чашечку кофе. Может быть, ты хочешь поговорить с ней. А я хочу сходить поглядеть на Слаптонские пески. Мне сказали, что там великолепно ловятся щуки. — Он бросил быстрый взгляд на Кэллагена, незаметно подмигнул и продолжил. — Мне говорили, что рыба клюет там на все, на любую приманку. Я с вами еще увижусь, — сказал он.

Посмотрев долгим взглядом на Клариссу, он встал из-за стола и ушел.

Кэллаген заказал кофе. На нем был серый фланелевый костюм, желтовато-серая шелковая рубашка и коричневый галстук. Кларисса поймала себя на том, что смотрит на его губы, думая, что они были очень подвижными.

— Слим, — произнесла она. — Я буду звать вас Слим, а вы зовите меня Кларисса. Я хочу, чтобы вы знали, что я бы очень хотела сделать все, что могу, для того, чтобы помочь вам. Увидев вас, я сразу почувствовала, что мне хочется сделать все, что я смогу… Вы понимаете?

Кэллаген смотрел на нее. Он казался взволнованным. Все черты его лица показывали, что им владеет почти безнадежное чувство.

— Кларисса, — шепнул он. — Вы чудо. Как только я вас увидел, я понял, что вы совсем не та, кем кажетесь. Да, не та. Во всяком случае, я почувствовал, что вы поможете мне. Конечно, это будет трудно, но…

— Ничего нет трудного. Мы сами создаем трудности, — возразила она.

Он улыбнулся ей (несколько лет у него ушло на тяжелую работу по совершенствованию этой улыбки), положил свои руки на ее и пробормотал:

— Давайте поговорим, Кларисса.

* * *

Кэллаген сидел на выкрашенной зеленой краской садовой скамейке, стоявшей у подножья нижней террасы. В пятидесяти футах от него, с другой стороны от цветочной клумбы, Николлз, одетый в пестрый свитер, на миниатюрной площадке для игры в гольф тренировался загонять мяч в лунку. Через плечо Кэллаген мог видеть Эсме, которая, сидя на крытом балконе, примыкавшем к окнам столовой, читала книгу. Он подумал, что ей, наверное, не совсем удается сконцентрироваться на этом занятии.

Кэллаген закурил сигарету, встал со скамейки и пошел по покрытой плиткой дорожке, вьющейся среди лужаек. В конце дорожки он остановился, устремив взгляд в сторону видневшегося за зелеными полями моря.

Из боковой двери дома появилась Одри Вендейн и быстро стала спускаться по лестнице, которая параллельно дорожке вела к подножию между террас. Кэллаген повернулся и пошел ей навстречу.

На ней был сероватых тонов шерстяной костюм. Кэллаген заметил, как в ее непокрытых волосах под лучами полуденного солнца вспыхивали рыжеватые блики.

— Как бы мне не хотелось этого делать, — произнесла она резким тоном, — но я вынуждена извиниться перед вами. Сегодня с утренней почтой я получила триста фунтов, которые вы перевели на мое имя из Ньютон Аббот. Полагаю, что все это время вы ожидали, извинюсь ли я перед вами.

— Более или менее, — он улыбнулся. — Но меня это не очень волновало.

— Полагаю, что это было частью вашей тактики: не сказать мне, когда мы вчера разговаривали с вами, о том, что вы вернули деньги. Думаю, это дало вам чувство превосходства.

— Да, и очень сильное, — сказал Кэллаген.

Он загасил сигарету и выбросил окурок к краю дорожки.

— Как чувствует себя майор? — спросил он. — У вас есть какие-нибудь новости?

Она кивнула.

— Ему лучше. Но ему нужен абсолютный покой и отдых. Я рада, что его здесь нет. — Ее улыбка была циничной.

— По-моему, это указывает на то, что здесь вы не рассчитываете ни на покой, ни на отдых.

— Честно говоря, я ни в чем не уверена, пока вы находитесь здесь, мистер Кэллаген. И в некотором роде я рада, что у моего отца случился приступ. По крайней мере он теперь не будет волноваться.

Он посмотрел на нее: ее глаза приобрели глубокий голубой цвет и были спокойны.

— Полагаю, вы вернете эти три сотни нашему приятелю Габби, — поинтересовался он. — Могу поспорить, что он обрадуется, если они снова к нему вернутся. Он, вероятно, заинтересуется что с ними произошло. Эти три сотни, словно забавный бумеранг, оказались намеком на некие тайны.

— Габби, как вы его называете, не является моим приятелем, — холодно отрезала она. — Если я решу возвратить деньги, то верну их тому, кто мне их одолжил. Во всяком случае, я не вижу, какое это имеет отношение к вам.

— Ну, это вы еще увидите, — ответил Кэллаген.

Она собиралась что-то сказать, но сдержалась, повернулась на каблуках и направилась к дому.

Кэллаген закурил и через лужайку направился к Николлзу, который старался загнать мяч в лунку.

Он остановился и стал наблюдать за игрой. Николлз аккуратно ударил по мячу, и тот медленно прокатился шесть футов по зеленой лужайке и свалился в лунку. Николлз вздохнул:

— У меня всегда здорово получается, когда я не придаю особого значения игре. Жизнь прекрасна, как я раньше говорил!

— Послушай, Винди, — обратился к нему Кэллаген. — Я уезжаю в город. Пробуду там день или два. Я еще не знаю. Но ты не должен никому говорить, куда я поехал. Можешь подкинуть идею, что я, скорее всего, поехал в Плимут поговорить в полиции.

— Хорошо, — ответил Николлз. — Как Кларисса?

— Она была просто прелестна, — Кэллаген улыбнулся.