Тайное становится явным

«Шикарная бабенка. Знает, как ходить, и бедра в порядке. А в одежде соображает так, как тебе и не снилось», — думал он.

Кларисса была одета в серо-зеленый жакет и юбку. Воротник подобранного в тон свитера был повязан желтым шнурком. Аккуратно причесанные рыжеватые волосы венчала лихо сдвинутая на бок серо-зеленая шляпка в стиле «Робин Гуд», опоясанная желтой, в тон шнурку, лентой. На ногах шелковые чулки, ярко начищенные, тончайшей кожи туфли, а на руках — водительские перчатки из мягкой свиной кожи.

— Привет, Винди, — произнесла она приятным голосом, увидев поднимавшегося ей навстречу Николлза. — Я буду звать вас Винди. Я слышала, как Кэллаген вас так называл. А почему вас зовут Винди?

Николлз широко улыбнулся и сказал:

— Меня зовут Виндемир… Это черт знает что, а не имя, но я с этим ничего не мог поделать. Мой старик жил в местности с таким названием, прежде чем переехал в Штаты.

— Вы разве не американец, Винди?

— Какой черт американец? Я канадец. Я там родился. И моя мать тоже. Хотя я много лет провел в Штатах. Я там работал в одном сыскном агентстве до тех пор, пока какой-то парень не пристрелил помощника Слима Монти Келлса. Он тогда прислал мне телеграмму и я приехал сюда.

— А почему вы его зовете Слим[1]?

Николлз улыбнулся.

— А он такой. Его вынуждают быть таким. Он через все что хочешь может пройти насквозь или обогнуть, или подлезть снизу. Есть только одна вещь, где его можно подловить, — Николлз сделал мрачную мину, — и это меня сейчас сильно беспокоит…

— Я бы заказала кофе. — Она стала снимать перчатки. — Пожалуйста, скажите мне, Винди, — промурлыкала она ангельским голосом, — что вас беспокоит.

Николлз посмотрел в окно. На его лице появилась озабоченность, смешанная с некоторым сомнением. Николлз был очень хорошим актером. Это качество могли распознать в нем немногие, а если и распознавали, то было уже слишком поздно.

Он посмотрел на нее долгим, изучающим взглядом и затем серьезно произнес:

— Кларисса, я очень привязан к Слиму. Для этого парня я могу сделать все, что угодно. Для меня он самый лучший малый в мире… и я просто не хочу, чтобы ему было плохо.

Большие глаза Клариссы стали еще больше. Она сложила ладони и перегнулась через стол.

— Но это же чрезвычайно интересно. Я заинтригована. Пожалуйста… скажите мне… кто собирается причинить вред мистеру Кэллагену?

Николлз глубоко затянулся табачным дымом, медленно выпустил его из уголка рта и спокойно произнес.

— Это можете быть вы…

— Боже! — воскликнула Кларисса, — как здорово! А почему это могу быть я?

Николлз затушил сигарету решительным жестом. На его лице было выражение человека, принявшего окончательное решение, и, смотря ей прямо в глаза, очень медленно он произнес:

— Кларисса,… Я хочу вам кое-что сказать. Но если вы меня когда-нибудь выдадите, то я перережу ваше симпатичное горлышко от уха до уха. Слим без ума от вас. Вам понятно? Как только он увидел вас вчера вечером, он сразу же потерял голову. А вы имейте в виду, что к этому парню женщины липнут, как мухи, а он просто не обращает на них внимания. Когда дело касается женщин, он как холодильник. Поэтому, если ему понравилась какая-нибудь женщина, то она от счастья должна поднять на мачту все флаги и дать в свою честь салют наций.

Он грустно пожал плечами.

— Может быть, мне и не следовало бы ничего говорить, — продолжил он, — но я несколько обеспокоен. Видите ли, когда он сегодня утром сказал, что собирается отказаться от этого дела…

Кларисса перебила его:

— А почему он собирается это сделать?

— Он говорит, потому, что не может найти никаких зацепок. Но я в это не верю. Я думаю, что это из-за вас. Я наблюдал, как он смотрел на вас вчера вечером после того, как вы вернулись из Ярд-Армза и наливали нам чай. И я все понял.

Внезапно он замолчал и принялся рассматривать пирожные в витрине. Краешком глаза он следил за Клариссой и с удовлетворением заметил, что ее взгляд потеплел.

— Он не должен отказываться от этого дела, Винди. Он просто не должен этого делать. И вам не следует беспокоиться за меня. Я не могу сделать ничего такого, что бы могло повредить ему. Я никак не смогу это сделать. Я не такая, и кроме того… я думаю, что он ужасно милый. Как только я его увидела, я подумала, что он пугающе хорош. У него такой отсутствующий взгляд. Ну, вы знаете, Винди?

— Я знаю, — тихо произнес Николлз, а сам подумал: «Боже… Слим опять оказался прав. Она клюнула на все это».

Он накрыл ладонями ее лежащие на столе руки и серьезным голосом произнес:

— Кларисса, я доверяю вам… запомните. Если вы причините какой-нибудь вред Слиму, я лично перегрызу вам горло, если он не сделает это первым…

Кларисса потрогала горло рукой. Она счастливо улыбалась. Николлз, глядя на нее, подумал:

— Черт… кажется, ей нравится, что ей перережут горло.

— Все это просто удивительно, Винди, я сделаю все, чтобы помочь. Просто все, что возможно…

Николлз посмотрел в окно. На улице из своей машины выходил Кэллаген.

— А вот и он, — удивился Николлз. — Нам лучше сделать вид, что мы встретились здесь случайно.

Когда вошел Кэллаген, он быстро заговорил: