Таинственный противник

Я словно сама себя загипнотизировала и постепенно почти забыла, что я – Джейн Финн. А роль Дженет Вандемейер я играла так старательно, что у меня начались какие-то нервные расстройства. Я заболела по-настоящему. И много месяцев находилась в тяжелой депрессии. Я чувствовала, что скоро умру, но меня это не трогало. Говорят, нормальный человек, попавший в дом умалишенных, нередко сам теряет рассудок. Видимо, и со мной происходило нечто подобное. Я настолько вжилась в роль, что она стала второй моей натурой. Я уже почти не чувствовала себя несчастной, а испытывала только вялость и безразличие. Все утратило всякий смысл. Так прошел год, другой…

И вдруг все переменилось. Из Лондона приехала миссис Вандемейер, и они с доктором начали задавать мне вопросы, пробовать на мне различные методы лечения. Собирались даже послать меня к специалисту в Париже. Но все-таки не рискнули. По кое-каким обмолвкам я поняла, что меня ищут какие-то другие люди, и этим людям я могу довериться. Позже я узнала, что приставленная ко мне сестра ездила в Париж к специалисту, выдав себя за меня. Он подверг ее нескольким проверкам и установил, что амнезию она симулирует. Но она запомнила его методику и испробовала ее на мне. Полагаю, что специалист, всю жизнь занимающийся такими исследованиями, сразу бы меня разоблачил, но их мне удалось снова провести. Теперь мне было легче, ведь я уже столько времени не ощущала себя Джейн Финн.

И вот как-то вечером меня ни с того ни с сего увезли в Лондон – в тот дом в Сохо. Едва я покинула клинику, что-то во мне сдвинулось, и я словно очнулась от долгого забытья.

Мне было велено носить еду мистеру Бересфорду. (То есть тогда, естественно, я его фамилии не знала.) Я решила, что это новая ловушка, и держалась настороже. Но он казался таким порядочным и искренним, что я невольно усомнилась в его причастности к их темным делам. Тем не менее я взвешивала каждое свое слово – в стене выше человеческого роста было маленькое отверстие, и я знала, что нас подслушивают.

В воскресенье днем они получили какое-то взбудоражившее их известие. Я сумела подслушать. Им было приказано убить его. Что было затем, вы знаете. Пока он открывал засовы, я решила достать документ из тайника, думала, что успею. Но они меня перехватили, и я стала кричать, что, ах, он убежал и что я хочу вернуться к Маргарите. Это имя я повторила три раза – громко, как могла. Они, я знала, решат, что я имею в виду миссис Вандемейер, а я очень надеялась, что мистер Бересфорд вспомнит про гравюры. Он ведь в первый день снял одну с крючка… Это тоже было причиной того, что я боялась ему довериться.

Она умолкла.

– Следовательно, – медленно произнес сэр Джеймс, – договор все еще спрятан в той комнате!

– Да. – Джейн опять прилегла, утомленная долгим рассказом.

Сэр Джеймс встал и посмотрел на часы.

– Идемте, – сказал он. – Нельзя терять ни минуты.

– Куда? – удивленно спросила Таппенс. – Ведь скоро ночь.

– Завтра может быть поздно, – очень серьезно ответил адвокат. – К тому же пока у нас еще есть шанс изловить гениального сверхпреступника – мистера Брауна.

Наступила мертвая тишина. Затем сэр Джеймс продолжил:

– Вас выследили до моих дверей, это очевидно. За нами также будут вести слежку, но мешать нам не станут, так как мистер Браун рассчитывает, что мы приведем его к тайнику. Правда, дом в Сохо находится под круглосуточным наблюдением – там полно полицейских и большое число агентов. Но мистер Браун не отступится. Он пойдет ва-банк, лишь бы раздобыть запал для своей мины. К тому же, по его расчету, риск будет не так уж велик, поскольку он войдет под личиной друга!

Таппенс покраснела и импульсивно выпалила:

– Но вы не все знаете… Мы не все вам сказали… – Ее взгляд растерянно обратился на Джейн.

– Что именно? – спросил адвокат резко. – Колебаться не время, мисс Таппенс. Мы должны твердо знать, что нас ждет.

Но против обыкновения Таппенс никак не удавалось собраться с духом.

– Это так трудно… Понимаете, если я ошибаюсь… Даже подумать страшно… – Она выразительно покосилась на ничего не подозревающую Джейн и заключила загадочно: – Никогда мне не простит!

– Вы хотите, чтобы я вас выручил, э?

– Ну, пожалуйста! Вы ведь знаете, кто – мистер Браун, правда?

– Да, – сказал сэр Джеймс почти торжественно, – теперь я наконец это знаю!

– Наконец? – повторила Таппенс с недоумением. – А я думала… – произнесла она и умолкла.

– И не ошиблись, мисс Таппенс. Я был уверен, что это он… с того самого дня, когда умерла миссис Вандемейер.

– А-а! – Таппенс перевела дух.

– Ибо логический вывод мог быть только один: либо она сама приняла хлорал, а это предположение я отвергаю, либо…

– Что?

– Либо он был подмешан к коньяку, который вы ей дали. К рюмке прикасались только трое: вы, мисс Таппенс, я сам и еще один человек – мистер Джулиус Херсхейммер.

Джейн Финн, вздрогнув, приподнялась и села на диване, обратив на адвоката удивленный взгляд, а он продолжал: