Таинственный сапфир апостола Петра

— Ладно… — Незнакомец достал из кармана бархатную коробочку, положил ее на стол, открыл.

И тут же мастерская словно наполнилась прозрачным синим сиянием. Павлу показалось, что на столе перед ним лежит кусочек предгрозового неба. Он бережно взял камень в руку и начал поворачивать его, впитывая взглядом эту густую предгрозовую синеву.

При виде этого камня он понял, что делал совсем не то, что все придется переделать, придется начать заново — но в то же время его душа наполнилась радостью от сознания, что он увидел такую красоту и сможет повторить ее.

Время для него перестало существовать. Он смотрел и смотрел на камень, впитывая и запоминая каждую его деталь.

Наконец в его душе сложилась точная копия удивительного камня, куда более точная, чем самая лучшая фотография.

— Я сделаю, — проговорил Павел, возвращая камень незнакомцу.

— Значит, мы договорились! — И страшный человек вышел из мастерской, осторожно закрыв за собой дверь.

Вскоре шаги его затихли.

— Сделаю, — сказал Павел, глядя перед собой пустыми незрячими глазами, — все сделаю. Хоть камень, хоть что угодно. Обману, украду, убью. Только чтобы Леночке не причинили вреда. Черту душу продам! Раз Ты не помог!

С этими словами он поднял глаза вверх, но увидел только низкий потолок, который давным-давно пора было побелить.

Утром Агния встала с трудом — сказалась бессонная ночь. Вчера в клубе они проторчали до трех часов, так что безумно хотелось спать, несмотря на то что летнее солнце с любопытством заглядывало в окно ее спальни. Она поленилась даже сварить кофе, выпила простой воды и поехала на работу, тяжко вздохнув. Работа — вот уж повезло ей, так повезло!

Бармаглота не было на месте, парень из магазина сказал, чтобы Агния подождала — он-де выехал на объект и скоро появится, тогда для Агнии будет работа. В кабинет парень ее не пустил, да Агния и сама не хотела там находиться, так что пришлось обосноваться в магазине.

Агния с тоской оглядела давно не мытые стеллажи с битыми фарфоровыми фигурками, гнутыми позеленевшими медными подсвечниками, мятыми веерами и перламутровыми театральными биноклями без стекол. Даже кота не было сегодня на прилавке.

Агния вздохнула тяжко, и тут же в носу засвербело от многолетней пыли. Она потерла нос, чтобы не чихнуть, это за нее сделал продавец. Нос у него был по-прежнему красный, прыщ на переносице прорвался и засох, однако назревал еще такой же над верхней губой. Продавец чихнул еще раз, закрываясь несвежим клетчатым платком, шумно высморкался, затем убрал платок в карман и принялся теребить губу и ковырять несчастный прыщ.

— Да прекрати же ты! — не выдержала Агния. — Руки, наверно, год не мыл!

— А сама-то… — обиделся продавец, как видно, зная, что Агния теперь тоже сотрудница, решил не церемониться.

— У тебя самой нос грязный! — злорадно сказал он и подвинул Агнии зеркало.

Зеркало было небольшое, в оправе из потемневшего накладного серебра, на такой же стойке. Но металл был такой черный от грязи и окиси, что непонятно было, что там было изначально, какой узор. И само зеркало было такое поцарапанное, мутное и засиженное мухами, что Агния с трудом разглядела в нем свое лицо. Она достала салфетку и протерла зеркало.

Стало видно чуть лучше, Агния оттерла пятно на носу, видно в этом помещении грязь летает по воздуху. И тут заметила в зеркале какое-то едва уловимое движение. Она наклонилась вперед, всматриваясь, и вздрогнула. В зеркале отражался старичок — маленький, худенький, в детской рубашечке с отложным воротничком, с аккуратным венчиком седых волос на голове.

Агния помотала головой, стараясь избавиться от наваждения, потом снова взглянула в зеркало. Теперь там отражались лишь стеллажи, да старый ломаный шкаф, проеденный жучками.

«Это от недосыпа показалось, — решила Агния, — надо больше бывать на свежем воздухе и высыпаться…»

Она повернулась к продавцу и увидела прямо перед собой того самого старичка. Из плоти и крови. Тот стоял у прилавка рядом с допотопным кассовым аппаратом и разговаривал с продавцом. Все было при нем — чистая светлая рубашечка, летние брюки с манжетами, потертая сумочка через плечо и аккуратный венчик седых волос.

— Шурик, — ласково говорил старичок слегка надтреснутым голосом. — Шурик, ты плохо относишься к своему здоровью. Тело свое нужно беречь, как и голову. Ты — молодой человек, тебе нужно общаться с друзьями, с девушками, наконец. А какая же девушка посмотрит на такого, как ты? — Тут старичок заметил выглядывающий из-под прилавка мятый порножурнал и укоризненно покачал головой.

Что Агнию удивило, так это то, что Шурик не стал хамить и посылать странного старичка куда подальше. Он шмыгнул носом и опустил голову.

— Шурик, — продолжал старичок назидательным тоном, — говорил ли я тебе чаще мыть руки? И хотя бы раз в три дня протирать прилавок дезинфицирующим раствором. Шурик, ведь это страшно подумать, сколько людей за такое время касались всех этих вещей! Шурик, пока не поздно, измени свою жизнь!

— Да как тут изменишь, когда вон… — Шурик жалобно вытянул губу, где прыщ полыхал уже багровым пламенем.