Тайны Аркаима

В древнерусском языке слово «яра» означало лишь одно время года – весну. Но в реконструированном праславянском языке оно означало целый год. Отсюда и происхождение имени древнерусского весенне-солнечного и жизнеродного божества Ярилы – хозяина года и повелителя времени, ответственного за смены сезонов. Весной начинается отсчет годового цикла и пробуждается природа, а значит, и чествуется божество, которое открывает это священнодействие.

Изображение Ярилы в виде всадника – нередко встречается на традиционной славянской вышивке

…Тот, кто захочет приблизиться к Ярилиной горе в Подмосковье, побывать на ней, ощутить, как сейчас принято говорить, ее энергетику, тот не может не задуматься о названии этого места. Кто он, этот Ярило, даже у людей сведущих мнение не однозначное, и зачислять ли его в разряд славянских божеств – вопрос спорный. Скептики склоняются к тому, что это все-таки персонаж неофициальной «низшей» обрядности. Оптимисты причисляют его к родственникам самого громовержца Перуна и прародителя предшественника высокочтимого покровителя и святого Георгия Победоносца.

Как бы там ни было, но в былой повышенной популярности этому божеству не откажешь. Это о нем девки пели в хороводах: «Волочился Ярила по всему, поле жито родил, людям детей плодил. А где он ногою, там жито копною, а куда он взглянет, там колос зацветает». Это по части восхваления. Но вокруг него было еще больше веселья и смеха. То рядили его под старика, и хоронили соломенное чучело с плачем и смехом. То изображался он как юноша, в бумажном колпаке, украшенном бубенцами, лентами и цветами, с набеленным и нарумяненным лицом.

Славяне-язычники почитали Ярилу и его «соратников», принося им в жертву животных, зерно, грибы и ягоды, иногда даже людей. Провинившихся собратьев язычники не просто убивали, а приносили в жертву, сжигая на кострах или топя в озерах. Старец Нектарий из романа Алексея Толстого «Петр I», склонявший свою паству к самосожжению в дремучих лесах, воплощал в жизнь один из самых мрачных ритуалов поклонения Яриле. Впрочем, язычество отнюдь не ассоциировалось у древних славян со страхом смерти. Возле деревянных статуй языческих богов, приметных камней и деревьев, на берегах рек и озер наши предки устраивали гадания, жребии, ритуальные танцы. В увеселениях они себе также не отказывали.

В «Жизнеописании Тихона Задонского» сообщалось, что в 1765 году был пресечен праздник, посвященный Яриле. «Из всех обстоятельств праздника сего видно, что древний был идол, называемый именем Ярило, который в сих странах за бога почитаем был… А иные праздник сей называют игрищем». Конкретно описывалось, как люди ожидали это «годовое торжество», одевались в лучшие платья, предавались бесчинству… Совершались игры, шло угощение, пьянство, кулачные драки, кончавшиеся иногда увечьями. Эти «разнузданные» гулянки, называемые кое-где ярилками, проводились на возвышенном месте, продолжались и ночью при горевших кострах. Молодые девицы приходили на ярилки «поневеститься». С Ярилой связывали не только повышенное плодородие, но и сексуальную мощь. «Он любовь очень одобрял». По этому поводу были отдельные речения, загадки, поговорки. «Выбежал Ярилка из-за печного столба, начал бабу ярить, только палка (помело) стучит…»

Словом, этой «ярью» в глаголах, существительных, наречиях перенасыщена русская речь, она часть менталитета.

Не сказывается ли она в «энергетике» Ярилиной горы?

Гора с громким именем, однако, внешне не очень выдающаяся. Высота не больше тысячи метров. Склоны не особенно крутые. Целебных источников нет. Примечательных деревьев не заметно, так, обычные кустарники да распространенные цветы. Даже редких трав каких-нибудь исцеляющих, лекарственных не видно. Лопухи широколистые, такие, что можно как зонтиком прикрыться, крапива невероятно жгучая, цепкие репейники и всякая другая растительность. Травы до того обыденные, что местный народ стал по-своему выделять некоторые из них.

Одна из них названа «заткни-зад» (она действительно помогает при поносах). Другую – провозгласили «мудорезом». Это вид осота, который по ранней весне в голодные годы люди употребляли в пищу, как добавку к хлебу. Трава эта растет у подножия, в мокрых местах, поближе к Плещееву озеру. Мужики, когда косили эту траву, то ощущали, мягко говоря, одно неудобство. Острые ее листья проникали нередко под портки и ощутимо, иногда до крови, раздражали нежные места у детородного органа. Потому и «мудорез»… (между прочим, это наименование травы первым ввел в литературу писатель Б. Можаев).