Тайны бронзовой статуи: Сборник

— Парень работал у нас спасателем. А девушка — подруга Эстер. Она тоже работала здесь, в баре-закусочной, а Эстер готовила ее к соревнованиям по прыжкам в воду.

— Она все еще работает в клубе?

— К сожалению, нет. — Его лицо вытянулось.^— Габриэль погибла.

— Несчастный случай при прыжке с вышки?

— Если бы. Ее нашли на берегу с огнестрельной раной.

— Убийство?

Он кивнул.

— Кто ее убил?

— Преступление так и не было раскрыто. И, скорее всего, уже никогда не станет известно, кто это сделал. Это случилось почти два года назад, в марте прошлого года.

— Как, вы сказали, ее звали?

— Габриэль. Габриэль Торресс.

— Какая-то родственница Тони?

— Его дочь.

Глава 3

Вдруг в дверь громко постучали. Бассетт шарахнулся, как испуганная лошадь.

— Кто там?

Стук повторился. Я подошел к двери. Бассетт вскрикнул:

— Не открывайте!

Я повернул ключ в замке и приоткрыл дверь на несколько дюймов. Передо мной стоял Джордж Уолл собственной персоной. Его лицо казалось серо-зеленым в отраженном водой свете. Из брюк был вырван клок, и через дыру виднелась свежая ссадина на ноге. Он выдохнул прямо мне в лицо:

— Он здесь?

— Как вы сюда попали?

— Через забор. Бассетт здесь?

Я взглянул на Бассетта. Он присел в дальнем углу, и над краем стола сверкали только его белесые глаза и черный ствол пистолета.

— Не впускайте его. Пусть он лучше меня не трогает.

— Он и не собирается вас трогать. Положите пистолет.

— Нет. Я буду защищаться, если понадобится.

Я отвернулся от этого воинственного, объятого ужасом человечка.

— Вы слышали, что он сказал, Уолл? У него в руках оружие.

— Мне плевать на это. Я хочу с ним потолковать. Эстер здесь?

— Вы на ложном пути. Он ее не видел несколько месяцев.

— Конечно, он будет так говорить.

— Я это подтверждаю. Она работала здесь летом, а в начале сентября исчезла.

Кажется, он смутился. Его голубые глаза потемнели. Непрерывно облизывая нижнюю губу, он продолжал:

— Почему же он отказывался встретиться со мной?

— А вы не помните? Вы же сами упомянули о хлысте. Это было в высшей степени недипломатично.

— У меня нет времени разводить дипломатию. Завтра я должен вернуться домой.

— Отлично.

Он просунул в щель плечо и всей тяжестью налег на дверь. Бассетт на октаву повысил голос:

— Держите его подальше от меня!

Оказывается, он уже покинул свое убежище и теперь стоял рядом со мной. Прижавшись к двери спиной, я вырвал пистолет у него из рук и опустил в свой карман. Он был слишком напуган и зол, чтобы вымолвить хоть слово. Я вновь повернулся к Уоллу, который продолжал давить на дверь. Решимости у него поубавилось, но он по-прежнему упрямо пытался проникнуть в кабинет. Я уперся рукой ему в грудь и сдерживал его тяжелое, как у каменной статуи, тело.

Тут я увидел, что по ступенькам, из вестибюля, спустился невысокий широкоплечий мужчина. Он направлялся в нашу сторону какой-то суетливой гусиной походкой, глядя на бассейн и море за ним так, будто они принадлежали лично ему. Ветерок шевелил серебристой хохолок у него на затылке. Самодовольство, которым дышала вся его фигура, казалось, раздувало отлично скроенный пиджак из голубой фланели. Он не обращал никакого внимания на женщину, идущую в нескольких шагах позади него.

— Боже мой! — прошептал Бассетт прямо мне в ухо. — Это мистер и миссис Графф. Я не могу устраивать скандал перед мистером Граффом. Пусть Уолл войдет. Быстрее.

Я впустил Джорджа. Бассетт уже приветливо кланялся и улыбался, когда седовласый мужчина приблизился к нам. Он остановился и втянул носом воздух. Его загорелое лицо казалось отполированным.

— Бассетт! Вы нашли помощников на сегодняшний вечер? А оркестр?

— Да, мистер Графф.

— А насчет напитков… Возьмите обычный «Бурбон» из бара, а не из моего личного запаса. Все они полные профаны в этом, по крайней мере, ни один не заметит разницв1.

— Разумеется, мистер Графф. Желаю вам приятно поплавать.

— Спасибо.

Женщина, шедшая следом за ним, пребывала в каком-то сумеречном состоянии, как будто солнечный свет раздражал ее. Черные волосы, зачесанные назад, открывали широкий плоский лоб, который ровной линией соединялся с греческим носом. На мертвенно-бледном лице только глаза, горевшие мрачным огнем, казались вместилищем энергии и чувств. Она была одета в черный костюм без всяких украшений, как вдова.

Бассетт пожелал ей доброго утра. Внезапно оживившись, она ответила, что для декабря сегодня чудесный день. Ее муж прошел к купальным кабинам. Она последовала за ним, как бесстрастная тень. Бассетт вздохнул с облегчением.

— Это тот самый Графф из студии «Гелио-Графф»? — полюбопытствовал я.

— Да.

Он прошел мимо Уолла к своему столу, присел на угол и занялся трубкой и кисетом с табаком. Руки у него едва заметно дрожали. Уолл остался у двери. Его лицо покрылось красными пятнами. Мне не понравился холодный пристальный взгляд, которым он уставился на Бассетта. Я стоял между ними, глядя то на одного, то на другого, как судья на теннисном корте.

Наконец Уолл заговорил осипшим голосом:

— Вы все врете, вы должны знать, где она. Вы платили за уроки танцев, которые она брала.