Тайны древней Африки

Некоторые биографы Дингаана склонны упрощать взаимоотношения его с белыми людьми и сводить все интересы зулусского вождя к его гарему. Однако в его изи-годло входило 300 девушек, а не 1200, как у Чаки, он лично подбирал для них одежды, придумывал танцы и участвовал в них. Детей он не оставил, скорее всего, из-за бесплодия. Но было бы великим заблуждением ограничиться таким поверхностным суждением, и дальнейшие события покажут нам, сколь не правы сторонники этого взгляда.

_{Гарем Дингаана}

Что касается личных качеств вождя, то многие авторы пишут о Дингаане как о кровавом, капризном, жадном и мстительном деспоте. Нелегко поколебать подобные хлесткие характеристики. Главная ошибка сторонников всех этих выводов — попытка рассмотреть личность вождя зулусов в отрыве от традиций общества, в котором она выросла и сформировалась. То, что Дингаан заменил боевые ассегай у воинов на танцевальные палочки — лишь мелочь, временная прихоть, замеченная и подхваченная европейскими наблюдателями. Он вовсе не был пацифистом! Наоборот — и этого как раз не заметили ни Айзекс, ни последующие белые «хронисты» — Дингаан прилагал все усилия, чтобы укрепить армию и центральную власть. Конечно, делалось это методами, традиционными для общества нгуни начала XIX века, и нет смысла лишний раз обвинять зулусов в жестокостях. В Европе и Азии их было, кстати, куда больше!

В первые годы правления Дингаана беспокоили два фактора. Первый — местные вожди: каждый из индун мог посягнуть на верховную власть. Подозрительных вождей убивали. Но если при Чаке казнь индуны сопровождалась истреблением целого крааля, то сейчас жителей не трогали. Второй фактор — Мзиликази. Дингаан называл его той самой собакой, о которой говорят, что не знаешь, когда она укусит. Страх перед ушедшим Мзиликази заставил Дингаана снарядить несколько карательных экспедиций в Трансвааль, где укрылись ндебеле. Одна из экспедиций пришла с поражением, потеряв три полка, и Дингаан был взбешен. Финн, находившийся тогда в краале, поразился суровости вождя, прежде им не замеченной. «Не известно, что ожидать от него в следующий раз», — с тревогой отмечал он в дневнике.

При первой же встрече с европейцами вождь попросил у них ружья, чем их немало озадачил.

Из записок Н. Айзекса:

«Во время одного из наших визитов Дингаан заинтересовался моим увеличительным стеклом. Я попытался объяснить ему, что оно зажигает дерево, собирая солнечные лучи. Дингаан тут же позвал слугу и заставил его протянуть руку, потом стал настраивать лупу. Кожа задымилась, но несчастный не смел отдернуть руку, ибо знал, что король немедля казнит его, сочтя за труса. Он спросил меня, что это за стекло, и Финн начал было объяснять, но Дингаан прервал его: «У вас, маланго, свои дела, а у нас свои…»

…И попросил мушкеты.

В то время как Дингаан реорганизовывал армию, объединял старые разбитые части в изи-баву— новую гвардию, белые поселенцы занимались усиленной охотой на слонов. Финну удалось наладить контакты с остатками чудом уцелевшего бушменского клана у подножия Драконовых гор, и те научили его пользоваться отравленными стрелами.

Кейн, у которого установились особые дружеские отношения с Дингааном, тоже усердствовал в добывании бивней. В одной из экспедиций за слоновой костью его сопровождал переводчик Джекоб, благополучно переживший все политические невзгоды. Джекоб еще при Чаке стал важным индуной и очень гордился своим положением, поглядывая свысока даже на белых господ. Всю дорогу в Грэхемстаун он препирался с Кейном.

В Грэхемстауне Кейн распустил слух, что Айзекс противится британскому влиянию, снабжает зулусов оружием и что американский бриг, который привез его со Святой Елены, скоро вернется с поселенцами из США. Рассказы возымели действие, и в Капской колонии стали поговаривать о посылке войск в Порт-Наталь. Джекоб, слыша все это, со свойственной ему алогичностью, сделал собственные выводы.

10 марта 1831 года, после десяти месяцев отсутствия, Кейн вернулся в Порт-Наталь. Дом его пришел в запустение, все заросло, нужно было срочно браться за работу, и Кейн, отослав Джекоба к вождю, принялся за строительство.

Доклад Джекоба Дингаану был мрачным, тревожным и главное— убедительным. Он объяснил беспорядки в Пондоленде присутствием там миссионеров, которых он подал как злых вестников белой власти. Он доложил о том, что правительство Капа собирается двигать войска на север и непременно атакует зулусов. За все это якобы нес ответственность Джон Кейн, который тем временем мирно достраивал свой дом.