Тайны древних русов

Нет необходимости пояснять, что из поэтического образа козо-льво-драконообразной Химеры не мог народиться вдруг архаичный Велес. Только наоборот. Лингвистических препятствий в трансформации теонимов не наблюдается. Окончания могут быть разными: «-ос, — ес, — с», даже «-ор, — ер», как у Балора и Белера. В этом проявляются особенности и своеобычность родственных языков. Исходный же корень во всех случаях один — «вел-, вол-». Обращение букв «б» и «в», как мы уже писали, дело обыденное и привычное, достаточно вспомнить «библиотеку — вивлиофику», «Вавилон — Бабилон», «Ваала — Баала» и т. д. до бесконечности. Об удвоении согласной «л» мы также говорили при рассмотрении родственности Кополо и Аполло, это явление типичное, примеры его любознательный читатель сам может найти где угодно, даже и в этой главе, то же происходит с «велесом» и с «белле-росом».

Двойственность пути «чудовища» — с севера почти одновременно в Грецию и Малую Азию — это характерная и знакомая нам «Кополова тропа». Совпадает и время — середина II тысячелетия до н. э. На протокоринфских вазах уже присутствует сюжет борьбы с «беллеросом».

Очень интересный промежуточный сюжет засвидетельствован именно на полпути образа с прародины в Средиземноморье, а именно на Балканах. Там имеются изображения, где всадник-громовержец убивает именно медведя.

Таковы судьбы богов, принесенных в Средиземноморье предками славян. Одни — типа Кополо-Аполло — становились фигурами первой величины. Другие — Лада-Лето и Леля-Артемида — довольствовались вторым рядом, о котором еще пойдет речь в особой главе, где читатель сможет убедиться в закономерности процесса переноса славянских богов на южную почву.

Но были и те, что прививались к древу античной мифологии слабенькими веточками. Таков, по всей видимости, и Беллер-чудовище, дошедший до нас в греческой легенде благодаря своему убийце. Этакий более чем трехтысячелетний хилый южный внучок-мальчишка, совсем не похожий на своего северного могучего и многоликого доисторического прадедушку.

Глава четвертая

ГРОМОВЕРЖЕЦ

Хотя арийское племя до разделения своего на отдельные ветви уже знало медь, серебро и золото и умело их обрабатывать, тем не менее несомненно, что и оно должно было прожить свой каменный период

А. Н. Афанасьев. Поэтические воззрения славян на природу

И, хмелясь победным пиром,

За лучом бросая луч,

Бог Перун владеет миром,

Ясен, грозен и могуч.

Сергей Городецкий. Перун

Когда речь заходит о божестве грома и молний, подавляющему большинству читателей сразу вспоминается главный герой греческой мифологии Зевс-громовержец, воспетый и прославленный не только лишь древнегреческими аэдами-певцами, но и бесчисленным множеством поэтов, риториков, живописцев, скульпторов и прочих представителей так называемой художественной интеллигенции от самого раннего Возрождения и до наших дней. Ну и, естественно, если уж громовержец, так непременно Зевс! Такой сложился стереотип, такой образовался шаблон. И он очень хорош для художников пера и кисти. Но не для нас, пытающихся проникнуть е глубины образов, выискивающих истоки.

Казалось бы, сам Зевс! Как можно покушаться на столь незыблемую твердыню, на опорный столп всего «древнегреческого», а стало быть, в понимании людей и античного мира?! Но мы и не покушаемся. Зевс, он и есть Зевс — верховное божество с именем, заметно удаленным от исходного индоевропейского «диева», но чрезвычайно близким к русскому «жизнь».

К тому же есть вполне достоверные сведения, почерпнутые из кносских табличек, что Зевс в той или иной форме уже бытовал в Средиземноморье в XIII–XII веках до н. э., а может быть, и ранее. Чего же мы хотим, чего выискиваем, вот она, основа основ! — так может подумать человек, взращенный на школьных стереотипах. Как нами было показано ранее, Зевс-Жив имеет к грекам лишь то отношение, что они его образ и теоним восприняли тысячелетия назад от праславян-русов, по-своему исказили и опоэтизировали.