Тайны дворцовых переворотов (др. изд.)

Довольно любопытный мемуар. Интересно, а за какие прегрешения Александру Мартыновичу выпало полугодовое заключение в Шлиссельбургской крепости, где помещались только важные арестанты. За преданность Петру? Но, во-первых, нам ничего не известно об активном сопротивлении некоего голштинского ротмистра Шванвича восшествию Екатерины на престол. А во-вторых, у Петра Федоровича имелись куда более стойкие приверженцы – Гудович, Елизавета Воронцова, Миних и другие. Тем не менее с ними обошлись на редкость мягко и длительному тюремному заключению не подвергали. Может, случившееся – месть Орловых за шрам на лице Алексея?! Но пьяная потасовка в кабаке – не государственное преступление. И везти обидчика к истокам Невы – слишком большая честь для него. Причем для личной мести хватало петербургских каталажек. Уж если и снаряжать в дорогу неугодного, то лучше не в Шлиссельбург, а куда-нибудь подальше – в Березов, тот же Оренбург или на Камчатку. К тому же по воспоминаниям современников известно, что Орловы не отличались злопамятностью. Так что у первых лиц государства причин помещать Шванвича в Орешек вроде бы не обнаруживается. А кто-либо другой отправить туда Александра Мартыновича не имел права.

Однако не будем гадать. Давайте лучше прочитаем одну из упомянутых Александром Мартыновичем челобитных к императрице: «Всепресветлейшая Державнейщая Великая Государыня Императрица Екатерина Алексеевна, Самодержица Всероссийская, Государыня Всемилостивейшая.

Бьет челом капитан Александр Мартынов сын Шванович, а о чем мое прошение тому следуют пункты.

1

В служ[б]е Вашего Императорского Величества нахожусь я именнованной с 737 году по долгу присяги верно и беспорочно. И во время вступления Вашего Императорского Величества на всероссийский императорский престол находился при Вашем Императорском Величестве, как и протчие верно усердно подданния*. А по нещастию моему безвинно в то время креп[к]им арестом заключен был, и из матерняго милосердыя Вашего Императорскаго Величества из онаго заключения осво[бо]жден и по сообщению дежурнаго генерала адъютантанта* графа Кирила Григоревича Разумовского, присланном в Государственную Военную коллегию, о пожалование* меня капитанским чином и о определении в украинской корпус [произведен]. В котором и ныне щистляюсь. А во время продолжение* моей службы в военных судах и криксрехстах не бывал. А по двум следствием в леиб-компание правым явился, которые следованы Его Сиятельством графом Иваном Симоновичем Гендриковым ^{175}. А в 760-го году выключен из леиб-компании тем же порутчиском чином старшенством и по определению Государственной Военной коллегии определен был в Оренбургской гарнизон, где находился безпорочно и к произвождению атестован был. Протчия ж моя братья, бывшия со мной в леиб-компании, некоторыя и гораздо моложе меня произведены премер-маиорами, а некоторыя есть и подполковниками.

2

А как ныне публиковынным* Вашего Императорскаго Величества всемилостивейшим указом, состоявшемся сего года 22 сентября, Всемилостивейше повелели и тем возвратить чины, которыя против законов Вашего Императорскаго Величества погрешили.

И дабы высочайшим Вашего Императорскаго Величества указом повелено было сие мое прошение принять и из высокомонаршаго Вашего Императорскаго Величества матерняго милосердия за дватцатипятилетную мою службу и за бытность пятнатцать лет в одном порутчиском ранге наградить чем Вашего Императорскаго Величества из высочайшего Матернего милосердия соизволите в тот же украинской корпус с подлежащим по окладу того чина жалованьем.

Всемилостивейшая Государыня прошу Вашего Императорскаго Величества о сем моем прошении решение учинить. Ноября дня 1762 году.

Прошение писал и руку приложил я, Александр Шванвич» ^{176}.

Челобитная вносит полную ясность в воспоминания Александра Мартыновича, четко отделяя правду от вымысла. Во-первых, в челобитной ни слова об утраченных деревеньках. Значит, никакого «забытого» пожалования в триста душ не было. Во-вторых, челобитчик заявляет, что пятнадцать лет прослужил в «порутчиском» чине (учитывая звание рядового лейб-компании, которое приравнивалось к поручику). Прибавим к ноябрю 1748 года пятнадцать лет. Получаем 1763 год. А на дворе – осень 1762-го. Выходит, накинул себе офицерский стаж Александр Мартынович. Но помимо того, данный факт – явное свидетельство об отсутствии у него ротмистрского чина при предшественнике Екатерины. Присоединим сюда показание сына Михаила на допросе 17 мая 1774 года о том, что в Оренбурге отец служил поручиком Пензенского пехотного полка ^{177}, и выясняем, что кавалерийское прошлое Шванвича до 1762 года – тоже преувеличение.