Тайны дворцовых переворотов

Вспомним, в тесной комнате в дверях дежурили два офицера – Пассек и Барятинский. В соседних покоях располагались караулы солдат. Если Барятинский успел прийти к Орлову за письмом, то именно он и привел Крузе и Шванвича к отрекшемуся императору. Если нет, то с этим мог справиться любой другой солдат или унтер-офицер, увиденный Орловым при встрече с наперсником Кириллы Разумовского. Григорий Потемкин, например. Проникнув в желанную комнату, Крузе предложил государю принять микстуру. Тот не захотел. Французский дипломат утверждает, что, несмотря на сопротивление, мужа царицы все-таки заставили принять яд, затем не дали кружку молока, после чего, убедившись в медленном действии отравы, задушили несчастного. Не берусь спорить с французом. Ведь он единственный, кто сообщил столь подробно об отравлении (Шумахер почему-то предпочел не раскрывать финал противодействия государя уговорам отравителей). Причем его информатор – Алексей Маслов, – хоть и не свидетель, но человек, знавший истинную картину цареубийства. Однако рискну высказать одно сомнение. Конечно, в жизни всякое бывает, но как-то не сочетается заблаговременное изготовление и использование медленно действующего яда с нетерпеливым удушением обреченного спустя считанные минуты после отравления.

Тут наблюдается явное противоречие. Заговорщикам, которым требуется обмануть ропшинскую охрану, выгоднее всего подсунуть императору под видом микстуры яд, не дающий мгновенного эффекта, и, добившись своего, спокойно, не навлекая подозрений, отправиться в обратный путь. А вот если жертва не позволяет провести себя, или вдруг выясняется, что вместо яда по ошибке привезено что-то безвредное или настоящее лекарство, преступникам ничего не остается, как взяться за ружейный ремень. Если же верить Беранже, то получается, что убийцы не ведали, с каким ядом приехали?! Это маловероятно, учитывая, что препарат готовил и доставил в Ропшу придворный лейб-медик Карл Крузе. Похоже, что до Беранже рассказ о цареубийстве дошел в слегка искаженном варианте. И, скорее всего, на самом деле Петр либо сумел уклониться от отравы (а масловский свидетель, видя бокал сперва наполненным, а после опорожненным, не заметил, как узник опрокинул содержимое на себя или на пол), либо Крузе умышленно или случайно подменил яд нейтральным средством (и, обнаружив, что в его руках не то, что нужно, нашел способ намекнуть о том Шванвичу), в результате чего заговорщикам пришлось прибегнуть к крайней мере.

Несомненно лишь одно. Прежде чем силой "угостить" обреченного ядом, нежданные гости призвали на помощь находившихся в комнате Пассека и Барятинского, а через них собравшихся в соседних комнатах унтер-офицеров и рядовых. Барятинский, Пассек и другие, не подозревая о подоплеке событий, приняли активное участие "в лечении" больного. К Петру Федоровичу с двух сторон кинулись три офицера и несколько солдат, схватив за руки и за ноги. Жертва попробовала сопротивляться. В ответ Шванвич, не мешкая, взял ружейный ремень, якобы для того, чтобы привязать пациента к кровати, и, пользуясь образовавшейся суматохой, мгновенно затянул его на шее императора.

Все кончено. Только тут до солдат и офицеров охраны дошло, какому страшному преступлению их вынудили способствовать. Комнату наполнил ропот возмущения, который Шванвич и Крузе парировали легко, приблизительно так: "Вы видели, с кем мы приехали? С Тепловым, доверенной особой императрицы. Теперь уразумели, от чьего имени мы действуем?" Возмущенных возгласов больше не раздавалось. Шванвич или Крузе, выйдя на улицу, подали знак Теплову. И Григорий Николаевич ввел в курс дела Алексея Орлова. Ошеломленный Орлов вначале, наверное, ничему не поверил. А когда понял, что действительный статский советник не шутит, потребовал объяснений. И Теплов без тени смущения обрисовал тому незавидное положение главы ропшинского отряда.