Тайны Московской Патриархии

«Аще не дерзну коснутися повести, – говорит Гермоген, – боюсь осуждения ленивого раба, взявшего господина своего серебро и прикупа не сотворившего, как сама истина рече, Господь и Бог наш… Великий же Василий говорил: поставленный на строительство слова и пренебрегающий сим – как убийца судится. Великий благоверный Григорий глаголет: бесчестие есть молчать, о ком необходимо говорить. Многий же и великий в словесах Златоустый Иоанн: если удержу, рече, слово и не подам – тогда убог есмь; если подам – обогащусь; если не подам – один богатею, если подам – со всеми радостен плод принесу».

Духовное обогащение Святорусской земли, естественно, связывалось в сознании Гермогена с необходимостью сохранения старых истин. Известно, например, что он способствовал восстановлению древней церковной службы апостолу Андрею Первозванному, по преданию крестившему Русь за много веков до Владимира Святого. Признание легенды о первокрестителе ставило Русскую землю в число первых, принявших христианство, и весьма льстило формирующемуся национальному самосознанию. Не случайно косой крест святого Андрея украсил впоследствии высший орден Российской империи и флаг Русского военно-морского флота.

4. Выбор царя Василия

Энергичная деятельность первых лет архиерейского служения Гермогена резко оборвалась после 1598 года, когда он был вызван патриархом Иовом в Москву для участия в избрании на царство Бориса Годунова. Ни один источник и тем более ни один автор благостных повествований о священномученике не упоминают о гробовом молчании, в которое был погружен Гермоген все годы царствования Бориса.

Считается, что казанский митрополит не испытал гонений – но может ли быть для деятельного архипастыря участь тяжелее? «Яко мертвый забвен», – писал о себе в менее удручающей ситуации архиепископ Лазарь Баранович. «Бумаги и чернил отнюдь не давати!» – гласили приговоры Артемию Троицкому и Сильвестру Медведеву, претерпевавшим тяжелейшие гонения как духовные писатели, сходно с Гермогеном понимавшие свой долг слова. Даже протопоп Аввакум мог писать в заточении!

Считается, что митрополит Казанский и Астраханский сам ходатайствовал перед патриархом Иовом и царем Борисом о разделении его епархии на две и сам предложил кандидатуру Феодосия в первые астраханские архиепископы. Свидетельств этому нет; Феодосий вернее всех служил Борису и противился Лжедмитрию I, пока не был свергнут своей паствой. В то же время хорошо известно, что в XVII веке архиереи относились к идее разделения своих епархий столь болезненно, что дружно провалили замечательную по замыслу епархиальную реформу царя Федора Алексеевича.

Был ли Гермоген по роду Шуйским, которых преследовал Годунов, или его непреклонный нрав столкнулся с самовластным характером Бориса – неизвестно. Из забвения казанского митрополита извлек Лжедмитрий I, ожидавший по меньшей мере благодарности от новоиспеченного сенатора. Однако Гермоген не мог одобрить совершение православного обряда царского венчания над католичкой Мариной Мнишек.

Подходивший к вопросу о принятии в Православную Церковь со всей основательностью, митрополит Казанский еще в 1598 году составил сборник чинов крещения мусульман, католиков и иных иноверцев. Согласно «Сборнику Гермогена», хранящемуся в Российской государственной библиотеке в собрании Общества истории и древностей российских, христиан иных конфессий и католиков в особенности следовало заново крестить, поскольку их «обливательное» (а не православное погружательное) крещение истинным таинством не является!

Маловероятно, впрочем, что отношение Русской Православной Церкви к католикам как к нехристям было неведомо другим архиереям, покорно служившим Лжедмитрию I. Вопрос, почему только Гермоген и епископ Коломенский Иосиф настаивали на крещении Марины, решается в сфере убеждений и свойств характера, а не знаний. Большинство архиереев могло, меньшинство – не могло переступить через свою веру. Такой человек и нужен был Василию Шуйскому, вступившему на зыбкий престол в условиях разгоравшейся гражданской войны: пусть крутой нравом, но, безусловно, честный, способный на открытый спор, но не тайную измену.