Тайны осиного гнезда. Причудливый мир самых недооцененных насекомых

Вы можете спать спокойно, Элизабет, Джордж и Жан-Анри. Вы все отчасти правы. И все отчасти не правы. Строго определенные правила нанесения ударов жалом существуют, но конкретный алгоритм действий меняется в зависимости от вида осы. Предковые одиночные осы (такие как Scoliidae, Tiphiidae, Pompilidae, Ampulicidae), судя по всему, парализуют свою добычу всего одним или двумя точно нацеленными уколами жала. Crabronidae, как оказалось, демонстрируют «полный набор из четырех уколов жалом»: один в горло и по одному в каждый из трех грудных сегментов; хотя, учитывая, что в этой группе более 9000 видов, возможно, что другие вариации просто еще не попадались ученым. У Eumeninae встречаются две стратегии: одни осы используют «полный набор из двух уколов жалом», тогда как другие жалят в горло, затем в грудной отдел и еще один или несколько раз в брюшко. Количество уколов жалом в конечном счете зависит от размеров добычи.

Возможно, это объясняет, почему супруги Пекхэм наблюдали у своих аммофил разные варианты применения жала, и показывает, насколько гибким может быть поведение хищных ос. Однако у этой гибкости есть пределы: для поражения тех активных точек нервной системы, которые гарантируют погружение жертвы в драгоценную жизнь без жизни, требуется некое минимальное количество уколов жала. Остальное зависит от размера. Более щепетильные виды ос, как правило, предпочитают точный порядок нанесения уколов жалом, столь желанный для Фабра, тогда как виды ос, не настолько разборчивые в выборе добычи, оказываются, как правило, несколько более небрежными[100], наносят больше ущерба своей жертве и корректируют приложенную к удару силу в зависимости от веса добычи. Осы умны. И как математики, и как химики.

В моей воображаемой гостиной собрались у камина трое моих любимых «заклинателей ос». Я уже ввела их в курс дела, рассказав, каких успехов мы в XXI веке достигли в изучении того, как обращаются с добычей одиночные осы. Строго говоря, за последнее столетие мы не так уж далеко продвинулись по сравнению с тщательными наблюдениями моих воображаемых гостей. Повисает неловкое молчание. Кринолин Элизабет и ее блузка с аккуратной отделкой шуршат в такт, выдавая ее волнение. Джордж склонил голову в глубокой задумчивости. Даже Жан-Анри Фабр слишком вежлив, чтобы выразить свое смятение, но, возможно, ему просто хочется взять еще одно из тех замечательных пирожных, которые я подала к чаю.

– Жан-Анри, – говорю я, – вы были абсолютно правы в том, что последовательность форм поведения важна.

Фабр озаряет комнату ликующей улыбкой, внутренне преисполненный гордости гения.

– Но…

Он слегка мрачнеет.

– Элизабет и Джордж, вы проявили просто невероятное внимание к деталям, когда наблюдали отклонения от стратегий; и вы так смело подвергали сомнениям то, что видели и читали. Тот факт, что осы отклоняются от жестко предписанного плана – это и интересно, и важно. Возможно, в вашем случае добыча была более разнообразной по размерам, чем та, которую наблюдал Жан-Анри?

Они кивают, словно отстающие студенты, жаждущие разъяснений.

Все трое корифеев устремляют на меня свои взоры. Я вся горю. Глядя в огонь, я размышляю о том, как разрядить обстановку в комнате.

– Осы играют с врожденными шаблонами, которые они получают по наследству, – говорю я. – Это определяет для них границы и правила. Но когда нет возможности подправить этот шаблон и приспособиться к добыче, с которой приходится иметь дело, то шаблоны ограничивают их возможности. Словно лучший шеф-повар, эволюция меняет свои рецепты, когда в этом есть необходимость. Если для вашего рецепта требуется белый лук, а у вас есть только красный, вы что, останетесь без ужина? Конечно же, нет: вы приспосабливаетесь, корректируете свой рецепт. Если этого не сделать, вы останетесь голодными. Может быть, даже умрете. Это означает, что потомства у вас не будет.

Я смотрю на Жана-Анри, памятуя о его скептическом отношении к теории эволюции. Он совсем перестал моргать.

– Хищным осам нужно строго придерживаться этого рецепта – ровно так, как описали вы, Жан-Анри, – объясняю я. – Но если в рецепте не будет гибкости, какую наблюдали Элизабет и Джордж, то затраты на обращение с добычей могут в итоге перевесить пользу от трапезы, которую получит их потомство.

Жан-Анри медленно кивает. Может быть, он приходит к мысли, что эволюция путем естественного отбора, в конце концов, не такая уж и нелепая мысль.

– Кто-нибудь хочет еще чаю?

V