Тайны русской империи

«Что такое церковь? — вопрошает епископ Иоанн (Соколов) и сам же отвечает: — Не собраниетолько верующих во Христа, а общество

христиан, соединенных собою единством веры и духа, которое утверждено в точном, определительном исповедании Божественного учения. Не трудно понять, что тут не может быть места независимой свободе мнений или совести. Может ли какое бы то ни было общество держаться там, где входящие в него люди не обязываются, или не считают себя обязанными следовать общим правилам, а каждый из них может иметь для себя свои правила? И это — в пределах не частных, касающихся своих делкаждого, а именно в основных идеях общества, составляющих положительные цели его? А какие цели церкви? Сохранение в мире веры Христовой, распространение Евангелия, утверждение на земле благодатного царства Христова — и в нем освящение и высшее духовнонравственное совершенствование людей» ^{373}

.

Отсюда, из цели проповедования православной веры всем народам во спасение и формируется отношение к другим вероисповеданиям, на основе не свободы совести, не индифферентного равного уважения всех, а деятельной духовной борьбы с неправосмыслием других религиозных систем, сопряженной хотя и с терпимостью к ним, но отрицанием за ними всяческой благодатности и спасительности, а значит, духовной вредности.

Так, например, говоря об апостольских постановлениях, владыка Иоанн (Соколов) подчеркивает: «Особенного внимания здесь требуют правила против религиозного общения христиан с иудеями, еретиками и язычниками. Какая мысль этих правил? Какой дух? Какая цель? В основе их ненадобно видеть нетерпимости, которую можно было бы объяснить только духом времени; в целях правил нет мысли произвести совершенное разобщение между людьми разноверными, мысли, которая происходила бы от религиозной суровости или от недостатка широты в любви христианской; также совсем нет в этих правилах и духа рабства, то есть нравственного порабощения человеческой воли игу внешнего закона, противовольно налагаемому на христианина из презрения к человеческой природе или ненависти в свободе. Основания и цели указанных правил — совсем другие, высшие: мы означим их одним общим названием — церковных. Нужно было утвердить новооснованную Христом церковь, дать ей прочные опоры, раскрыть и укрепить ее дух, оградить ее от всякого вредного влияния вовне, дать верный, твердый ход ее жизни к назначенным для нее свыше целям. В таких видах, кроме того, что нужно было определить, так сказать, каждый шаг юного общества христиан, определить верно и точно на пути духовного его развития, надобно было еще оградить в жизни их основания самого общества или точнее — общественности, так, чтобы это было бы действительно тело Христово и верующие были действительно живыми членами этого тела: ибо духовное преспеяние христиан и целого христианства в мире не иначе должно было и могло развиться, по мысли самого Божественного Основателя веры, как в образе и составе церкви, то есть именно духовного общества христиан, а не под видом отдельного воспитания в вере каждого христианина и всех — врознь. Что же для этой цели было нужно? Упрочить самыми крепкими связями единство веры и духа между христианами: иначе церковь не могла бы долго существовать в мире и назначение христианства не могло бы быть выполнено» ^{374}

.

Священные права православия и охранение их государством.

(О господстве православия в государстве.) Но перейдем к теме отстаивания православным государством священных прав церкви, которая издавна для сохранения своего мира, благоустройства и благочиния просила помощи у православного государства, когда собственные, собственно духовные, меры у церкви не достигали результата. Об этой охранительной помощи государства говорят многие церковные правила (Карфагенский Собор: правила 59, 69, 74,78,86; Антиохийский 5; Двукратный 9).

«Известно, — писал профессор Т. Барсов, — что по объявлении христианства господствующим вероисповеданием в империи государственная власть, в видах большого торжества христианской веры и большего успеха благотворного ее влияния на общество, предоставила церкви и в частности ее служителям разные преимущества и привилегии в гражданском и общественном отношении. От участия во всех этих преимуществах и привилегиях были совершенно удалены и исключены иноверцы и еретики, как приверженцы и распространители противного вере нечестия. Преимущества (постановил еще закон императора Константина), данные из уважения к религии, должны быть распространены только на чтителей православного закона. Что же касается еретиков и раскольников, то хотим, чтобы они не только были чужды этих преимуществ, но и несли различные повинности» ^{375}.