Тайны Смутного времени

Подобное налоговое ярмо требовало драконовских мер для его выполнения — а потому по всей стране были расквартированы войска, которые и взяли на себя функцию сборщиков налогов.

Выглядело это так. Была произведена «раскладка полков на землю», и по всей стране разместили воинские части, которые население обязывалось взять на полное содержание. Денежки должен был вышибать особый комиссар, избиравшийся из дворян данной губернии. Полк, разместившийся в конкретной местности, не только жил за ее счет, но и брал на себя массу полицейских функций: ловлю воров и разбойников, удержание крестьян от побегов и ловля беглых, искоренение незаконного винокурения и контрабанды, содействие лесничим в борьбе против незаконных порубок, надзор за гражданскими чиновниками. В. О. Ключевский пишет: «…пастьба полковых лошадей и домашнего офицерского и солдатского скота на общих выгонах, право военного начальства требовать в известных случаях людей для полковых работ и подвод для посылок, право общего надзора за порядком и безопасностью в полковом округе — все это должно было создавать постоянные недоразумения у войскового начальства с обывателями».

В указе Сената 1727 г. говорилось прямо: «Бедные российские крестьяне разоряются и бегают не только от хлебного недорода и подушной подати, но и от несогласия офицеров с земскими правителями, а у солдат с мужиками». Драки солдат с мужиками происходили постоянно — до нашего времени дошло немало повествующих об этом судебных дел.

Всего тяжелее приходилось при сборах подушной подати, которую собирали земские комиссары с прикомандированными к ним воинскими отрядами. «Каждый объезд продолжался два месяца; шесть месяцев в году села и деревни жили в паническом страхе под гнетом или в ожидании вооруженных сборщиков».

В Казанской губернии менее чем через два года этакого военно-финансового хозяйствования полк не досчитался при очередной ревизии 13 000 душ — более половины всех числившихся по бумагам налогоплательщиков. Народишко попросту разбежался…

«Офицеры обыкновенно знать не хотят местное начальство, грубят и дерзят даже воеводе, а когда воевода пожалуется полковнику, то это хорошо, если полковник грубо ответит, что не дело воеводы судить поведение господ офицеров; а то пошлет команду, отберет у воеводы шпагу и посадит его под арест, „яко сущаго злодея“ — как жаловался в сенат один воевода, которому пришлось испытать на себе полковничье беспристрастие».

Прежде Петра никто не додумался до оккупации собственной страны…

Позже, как полагается, полномочия военных незаметным образом расширились — теперь полковая канцелярия выдавала паспорта уходящим на заработки крестьянам, солдаты обеспечивали стопроцентную явку дворян

на собрания, а полковник выступал в роли судьи при всех столкновениях обывателей с его солдатами (о беспристрастности такого судьи читатель сам должен составить свое мнение). Сбор подушной подати вообще был передан от гражданских военным. Полковому начальству официальным указом поручили «смотрение за губернаторами и воеводами», вылившуюся в контроль над всей гражданской администрацией, которой, по сути, оставили две функции: исполнять, не раздумывая, распоряжения сверху и вышибать налоги…

Практически то же самое творилось и в городах. На «посадских людей» наложили две тяжелейших повинности — рекрутскую и постойную. Посадские, как и крестьяне, должны были выставлять новобранцев и снабжать их хлебным пайком. Торговые люди сами рекрутчине не подлежали, но обязаны были давать рекрутов из своих «задворных» людей — тех, кто подряжался жить на купеческом дворе «вечно». Посадские обязаны были снабжать войска провиантом (разумеется, за бесплатно), давать лошадей и подводы, чинить дороги и мосты. На постой солдат ставили «по скольку человек на двор придется» — то есть, сколько поместится, вытесняя иной раз хозяев. Посошков писал: «При квартирах солдаты и драгуны так несмирно стоят и обиды страшные чинят, что и исчислить их не можно. А где офицеры их стоят, то и того горше чинят… и того ради многие и домам своим не рады, а в обидах их никакого суда сыскать негде: военный суд далек от простых людей, не токмо простолюдин не доступит к нему, но и военный человек на неравного себе не скоро суд сыщет».

Посошков знал о сем бедствии не понаслышке: его самого в Новгороде некий полковник ни с того ни с сего, из чистого куража поливал бранью и грозил проткнуть шпагой. Просто так — не вовремя «штафирка» попался на дороге. Когда Посошков попытался подать на обидчика в суд, тот на суд не пошел, заявив, что он человек военный и судить его может лишь столичная военная коллегия. Необходимо отметить, что Посошков был весьма богатым купцом, не последним человеком по меркам того времени….