Тайны земли Московской

С Софьей все иначе. Ни с чем она не может примириться, ни о какой милости не будет просить. Из-за монастырских стен она находит способ связаться со стрельцами, найти доходчивые и будоражащие их слова. Ее влияние чуть не стоило отправившемуся в заграничную поездку Петру I власти, и на этот раз все бешенство своего гнева он обращает не только на стрельцов, но и на Софью. В 1698 году царевны Софьи не стало — «чтобы никто не желал ее на царство». Появилась безликая и безгласная монахиня Сусанна, которой было запрещено видеться даже с ее родными сестрами. Ни одной из них Петр не доверял, неукротимый нрав всех их слишком хорошо знал. Могла же спустя много лет после этого суда измученная цингой и нищетой Марфа Алексеевна написать из другого монастыря: «хотя бы я неведомо где, да и я тово же отца дочь, такая же Алексеевна».

Сухарева башня. 1692–1695 гг.

Пятнадцать лет в монастырских стенах, пятнадцать лет неотвязных мыслей, несбыточных надежд и отчаяния. Но история шла своим путем. Царевна забывалась, становилась никому не нужной. И все-таки она находит способ заявить о себе хоть перед смертью. Она принимает большой постриг — схиму под своим настоящим именем Софьи. Чтобы имя это не затерялось. Чтобы хоть на гробовой доске осталась память о дочери тишайшего царя, почти царице, семь лет вершившей судьбами Русского государства.

Предпоследний патриарх

Это было совпадением тем более неожиданным и невероятным, что речь шла о событиях трехсотлетней давности. Женский голос в телефонной трубке спросил, известны ли мне еще какие-нибудь подробности о жизни Евфимии Савеловой, сестры патриарха Иоакима, кроме приведенных в моей книге «Земли Московской давние предания». Имя Евфимии было связано с чудесами открытой при ее жизни любимой московской иконы Божьей Матери Всех Скорбящих Радости. Незнакомая собеседница назвалась Маргаритой Дмитриевной Савеловой.

«Да, из этого самого рода, и рада вас пригласить на заупокойную литургию по нашему предку — каждый год ее служим в условный день его кончины. Хотели бы в Успенском соборе, но опять разрешения не получили, так что придется в Скорбященском храме на Большой Ордынке». Семейная традиция, пережившая три века и — главное чудо — устоявшая в советское время?

И круглый стол на Московском радио. Вопрос ведущей Таисии Александровны Поповой: не знаю ли случайно историю дома № 15 по Трубниковскому переулку? Как и большинство домов в центре, он намечен к уничтожению. Может быть, что-то даст основание его спасти?

Алевизов ров и Никольские ворота.

Спасти… Какими словами говорить о культурной среде Москвы, о духе города, неповторимом и единственном укладе его жизни, который сегодня мы стираем с лица земли с еще большей яростью, чем в сталинские или хрущевские времена? Дом не был памятником архитектуры, внесенным в охранный список, — да и имеет ли этот список хоть малейшее значение в наши дни? — он был просто очень старым домом в родовом гнезде Савеловых. Последний его владелец, Леонид Михайлович Савелов — крупнейший специалист по русской генеалогии, один из основоположников этой науки. Действительный статский советник, камергер Двора его Императорского Величества, он заведовал Московским отделением Архива Двора, возглавляя Археографическую комиссию при Императорском Московском археологическом обществе и впервые созданное Историко-родословное общество, хлопотал о создании Музея 1812 года и был председателем Общества потомков участников Отечественной войны. В доме, который собирались снести, начинали скапливаться материалы этого так и не состоявшегося собрания. Вот только истории собственного рода Леонид Михайлович за множеством своих занятий так и не сумел уделить должного внимания, хотя родством с патриархом не мог не гордиться.

Наконец, еще одна встреча с тем же именем. Тихие воды речки со странным названием Мжут недалеко от места ее впадения в Протву. Соседство с Ельней — меньше шести километров и с Можайском — всего-то былых пятнадцать верст. Скромная древняя церковка, повторяющая обычный для XVII века тип посадских храмов. Кирпичная, бесстолпная внутри, в форме четверика с единственной главой. Все выглядело бы здесь обыкновенным, если бы не внутри, в толще западной стены, нарядная ложа… для патриарха. И патриаршая палатка над приделом. Память о патриархе Иоакиме Савелове, который построил Преображенский храм в 1685–1687 годах незадолго до своей смерти в вотчине родного своего брата думного дворянина Тимофея Савелова. Именно ему и принадлежало приможайское село Сивково. О собственных богатствах Иоаким не думал, зато многолюдной родни не забывал никогда.

…Понял сразу: это конец. Хоть отчаянно делал все, что подсказала последняя надежда. Летописцы скажут: заскорбел главною болезнию. Может, и так. Только голова не отказала. Сознание не мутилось. Болезней за всю жизнь не знал. Лекарей не допускал. Обходился травами. Семьдесят лет — велик ли век для монаха!