Вслед за виной идет расплата,За все деянья взыщет жизнь,Вы были русскими когда-то,Но от России отреклись.Возможно вы любили тожеКогда-то в детские годаБерезы русские и пожни,И свет вечернего пруда,И скрипы детской колыбели,И росы в травах по утрам,И колыбельную вам пелиТакую же, как пели нам.Но от корысти холодея,Сердца у вас покрылись льдом…И продались вы иудеям —Вы сами знаете почем!Уже не с вами наша слава,Вам знать Отчизны не дано.Забудьте Шипку и Полтаву,Непрядву и БородиноМы — русские! А вы безлики.Богаты мы, а нищим вамУж не примазаться к великимСвященным русским именам.От Сахалина до Синая,За вами всюду бродит страхИ Мать-сыра земля роднаяПредателей не примет прах.Святым наследием богатаСтрана поднимется еще!Вы ж были русскими когда-то,Теперь остались — ни при чем.Себя считая всех мудрее,Вы заслужили свой итог.Евреи все ж они евреи…Вы — только пыль от их сапог!Они ж клочка земного раяВам не уступят своего,У них хотя бы есть Израиль,У вас нет в жизни ничего.Ужель сомнение вас не гложет,Не жжет предчувствия тоска!Они же вас и уничтожат,Случись, что будет их цель близка.Горит земля, близка расплата!Когда ж пробьет возмездья час,Что были русскими когда-тоВ слезах вы вспомните не раз.Сиона жалкие подонки,Свершит история свой суд —И вас грядущие потомкиПроклятьем страшным проклянут!Элида Дубровина.Перепечатка из газеты «За русское дело». СПб., 1995. № 5/28/. С. 4.
3. К методологии исторической науки и поискам Русской правды
Читатель закрывает нашу книгу «Тайные силы в истории России» и думает: чему же она учит? — Ведь я, мысленно говорит читатель, не верю ни в теорию заговора, ни в существование тайных документов на уничтожение России, и даже не верю цифрам, фактам и документам, опубликованным в этой книге. — Но тогда, чему же ты веришь, читатель — скептик? — вопрошает автор. И скептик отвечает: верю в здравый смысл, в материализм совершающейся истории. Нельзя, добавляет он, объяснять сложные события и явления заговорами: русские сами во всем виноваты, что позволяют одеть себе хомут на шею и повелевать собою как кому вздумается.
Что же мне ответить тебе, читатель — скептик?