Тайные страсти

— Да, возможно, — рассеянно отозвалась Мария Алехандра, — хотя меня в данном случае гораздо больше волновали переживания дочери, которая была страшно потрясена его поступком. Но теперь прошло уже два дня после его похорон, и я надеюсь, что за время нашего путешествия, она окончательно успокоится. Ты спрашивал меня о других? Знаешь, счастливей всех выглядит Дельфина, которая полностью посвящает все свое время дочери и ничего не желает знать кроме нее. Материнство ее полностью преобразило и я, искренне надеюсь, что для нее уже началась новая жизнь. Тем более, что всякие обвинения в убийстве Луиса Альфонсо отпали сами собой и теперь она уже живет дома вместе с Пачей и Бенитой.

— А что с той многогрешной блудницей? — поинтересовался отец Фортунато с таким выражением лица, что Мария Алехандра сразу поняла, что речь идет о Кэти.

— О, над ней состоялся суд, признавший ее виновной в убийстве доньи Деборы, так что теперь она выйдет из тюрьмы не раньше, чем отбудет такой же срок, который отбыла я, — без всякой тени злорадства ответила Мария Алехандра. — А бедная Мече, которую несправедливо обвинили в убийстве своей лучшей подруги, была так напугана своим арестом и пребыванием в тюрьме, что сразу после своего освобождения уехала за границу, и я даже не знаю, вернулась ли она с тех пор на родину или еще нет.

— Помнится, у тебя еще была такая знакомая, — наморщил лоб отец Фортунато, — с богопротивной кличкой Мача, с которой вы сначала враждовали, но которая потом помогла тебе бежать из тюрьмы…

— А, Лорена, — улыбнулась Мария Алехандра, — ну как же, с ней тоже все в порядке. Мой друг Мартин нанял ей лучшего адвоката, так что на суде сочли возможным ограничиться условным наказанием. Теперь она уже на свободе. Мартин устроил ее медсестрой в собственную клинику, и теперь остается только пожелать им нормального человеческого счастья. Ее сестра Гертрудис вновь вернулась в дом Себастьяна и теперь присматривает за маленьким Даниэлем. Жаль, что я ничего не знаю о судьбе Тересы, с которой мы так больше и не виделись после суда. А ведь она была лучшей подругой моего детства. Я знаю лишь, что у нее был роман с Фернандо, но после того, как он ее бросил и вернулся к моей дочери — кстати, как только она станет совершеннолетней и мы вернемся из Европы, готовься к тому, что тебе предстоит их обвенчать — так вот, после этого, я ничего о ней не знаю.

— Зато я знаю, — неожиданно заявил священник, перебирая четки. — Эта скромная и красивая девушка часто бывает в нашей церкви и, уже не раз говорила мне о своем желании стать послушницей в женском монастыре.

— Тереса? — изумилась Мария Алехандра.

— Да, Тереса. А что тут удивительного?

— Мне странно представить ее монахиней… Неужели это все из-за любви к Фернандо? — и она вздохнула. — Наверное, все девушки из Санта-Марии такие однолюбки, как мы с Тересой…

— Ты мне так и не сказала самого главного, — напомнил ей Фортунато, — а мне уже пора служить обедню. Как твои дела с бывшим мужем? Кстати, этим больше всего интересуется и Эулалия.

— Да, я читала это в письме, — кивнула Мария Алехандра и пожала плечами. — Но я даже не знаю, что сказать. Кажется, скоро будет вынесено решение в его пользу и он вновь сможет вернуться к медицинской практике. Ну, а что касается наших отношений… После отъезда Камило, мы виделись с ним только два раза и то, лишь потому, что я заезжала проведать Даниэля. Себастьян настаивает, чтобы мы все начали сначала и в этом его поддерживают наши дети — и Алехандра, и Даниэль…

— Ну а ты сама?

— А я не знаю! — честно призналась Мария Алехандра. — Именно поэтому я и хочу уехать в Европу, чтобы оттуда, издалека, во всем разобраться. Пожелай мне счастливого пути и благослови на прощанье, как это делала наша дорогая Эулалия…

На следующий день Дельфина вместе с дочерью, которой все еще никак не могла подобрать имя, заехала к Марии Алехандре, чтобы проститься.

— Ну, разве не прелесть? — спросила она, показывая ребенка сестре.

— Да, это самая прекрасная малышка, которую я когда-либо видела в своей жизни, — радостно улыбаясь, отозвалась та. — Дай мне хоть немного ее подержать перед отъездом.

Дельфина осторожно передала ей девочку и вздохнула.

— Боже, теперь я, кажется, даже понимаю покойного Самуэля. Оказывается, улыбка дочери — это самое прекрасное, что только может быть в этой жизни.

— А ты уверена, что без нас у тебя все будет в порядке? — поинтересовалась Мария Алехандра, покачивая девочку и подходя с ней к зеркалу.

— Конечно, — ревниво следя за каждым ее движением, отвечала Дельфина, — с Бенитой и Пачей мне ничего не страшно. Вам с Алехандрой стоит побыть вдвоем, да и отдохнуть после всего того, что случилось.

— Дай-то Бог, — вздохнула Мария Алехандра, возвращая ребенка Дельфине, — чтобы мы сумели все забыть.

— Мы должны это сделать, — твердо произнесла она, переставая улыбаться, — и если не ради себя, то, хотя бы, ради наших дочерей. Кстати, где Алехандра, — вдруг спохватилась она, — если вы будете и дальше так копаться, то опоздаете на самолет.