Тайные страсти

Так же резко, как начал, Гарет оторвался от губ невесты и отступил на шаг назад, отметив с холодным удовлетворением, что краска отлила от лица Марселлы, и теперь на нем горели лишь рубиново-красные припухшие губы и пятна, оставленные его пальцами. Девушка прерывисто дышала, однако в ее широко раскрытых глазах Гарет заметил не страх, а искреннее возмущение.

Неожиданно Гарет осознал, что его собственное дыхание тоже затруднено. Едва не выругавшись, он повернулся к священнику и потребовал:

— Давайте мы распишемся в этой вашей книге и покончим с этим делом.

Взволнованный священник поторопился выполнить пожелание, и Гарет несколькими быстрыми штрихами начертал свое имя. Не скрывая нетерпения, он дождался, пока сначала Марселла, а потом и свидетели поставят свои подписи в официальной регистрационной книге, и ледяным тоном обратился к новобрачной:

— Карета ждет, мадам. Соблаговолите попрощаться.

— Вы, разумеется, вернетесь к нам домой, — вмешалась Аделаида. — Я приготовила угощение, а наши гости, безусловно, захотят вас поздравить.

— Ваши гости, леди Ханникат, приглашены, чтобы воспользоваться вашим гостеприимством, — с угрозой в голосе возразил Гарет. — А мы с женой очень торопимся.

— Но право же…

— Все в порядке, мама, — спокойно проговорила Марселла, улыбаясь взволнованной женщине. — Я уверена, наши гости поймут, почему мы так спешим.

Гарет ожидал услышать возражения Марселлы, поэтому слегка растерялся. Замешкавшись, он взял свое пальто, брошенное на спинку задней скамьи, и после этого торопливо присоединился к новобрачной, направившейся к карете, остановившейся у входа в церковь. Великолепный герб с волком временно сняли с дверцы, чтобы не привлекать лишнего внимания на улицах Лондона.

Едва кучер открыл дверцу кареты, как раздался стук холодных дождевых капель, точно старая дева пролила горькие слезы, которые обронили плотные дождевые тучи.

Марселла торопливо поднялась в карету, а Гарет движением руки отослал пытавшегося ему помочь кучера. Не беспокоясь о том, что его богатый костюм может пострадать от дождя, Гарет на минуту задержался снаружи, глубоко вдыхая влажный воздух. «Последний глоток свободы», — мрачно подумал он. Только когда дождь припустил по-настоящему, Гарет поднялся в карету, стараясь при этом не встречаться взглядом с новобрачной.

Марселла тоже сидела не поднимая глаз, откинувшись на спинку обитого мягкой черной кожей сиденья. Ее искусно сделанная прическа — еще одно из неподражаемых творений Софи — уже начала пропитываться влагой, и несколько прядей упали на лоб девушки. Марселла нетерпеливо заправила их обратно.

Стук дождя по крыше кареты — обычно такой успокаивающий — сейчас действовал на нее как барабанная дробь. Ей даже захотелось на время оглохнуть. Чтобы как-то отвлечься, Марселла занялась своим букетом, хотя, честно говоря, эта безделица занимала ее сейчас меньше всего, чего нельзя сказать о сидевшем напротив новоиспеченном супруге.

Между тем Гарет дал кучеру знак отправляться и удобно расположился на мягком сиденье. Старательно отводя взгляд от его внушительной фигуры, Марселла сделала вид, что смотрит в задернутое занавеской окно кареты.

В это время впритык к их собственной карете мимо них промчался какой-то наемный экипаж и, с грохотом прокатившись по плитам мостовой, резко остановился перед церковью. Впрочем, они быстро повернули, и вскоре и церковь, и неизвестная карета исчезли из виду.

Решив, что Гарет уже окончательно устроился на сиденье для непродолжительного путешествия, Марселла осторожно взглянула на него из-под густых ресниц. При слабом свете единственного имевшегося внутри кареты фонаря она заметила на лице Гарета такое же угрожающее выражение, с каким он встретил в церкви невесту.

Марселла неодобрительно нахмурилась, вспомнив грубость Гарета по отношению к гостям и к ее собственной матери, еще больше оттолкнувшей девушку от него. А уж к потрясению, вызванному столь жадным поцелуем, Марселла совершенно оказалась не готова.

Это не был любящий жест и задумывался он, скорее, как наказание или, возможно, предупреждение. Тем не менее под внешней грубостью поцелуя Гарета Марселла неожиданно почувствовала глубоко скрытую потребность в любви, которая волной тоски поднялась и в ее душе. Однако нельзя терять бдительность, напомнила себе девушка, нельзя позволить Гарету проникнуть сквозь барьер тщательно взращиваемой неприязни.

Марселла сделала глубокий вдох, стараясь при этом, чтобы он не показался тяжелым вздохом. После выполнения формальностей бракосочетания она ожидала, что у нее появится какое-то необыкновенное ощущение и она будет осознавать себя совершенно по-другому, превратится в нечто иное, как металл в опыте алхимика превращается в золото. На самом же деле, единственным заметным изменением оказалось тяжелое кольцо на безымянном пальце ее левой руки.

Марселла всячески противилась желанию дотронуться до этого непривычного украшения, опасаясь, как бы Гарет не догадался о ее состоянии.