Тайные Знания

— Купит что-нибудь. Магазинов развелось, прямо удивительно, сколько! — поделился своими мыслями Тюленин. — Иногда думаю, кто же это все покупает? Товары для хозяйства, конечно, необходимы. Мыла купить или стирального порошка. Или штаны на замену — правда? Износились штаны, а хочется, чтобы не стыдно было. Чтобы сказал народ — молодец дед! Так держать! Одной ногой в могиле, а выглядит как жених! Доброе слово и собаке приятно. А человеку вдвойне приятно. Сколько денег получает Алексей Матвеевич — мне неизвестно. Он отечество защищает, и зарплата должна быть соответствующая. Мы никого не защищаем, и зарплата у нас тоже соответствующая — никакой зарплаты. Сами виноваты. Нужно было в свое время отдать хотя бы малую свою часть отечеству. Не отдали.

— Как это не отдали! — возразил старик, — что это вы себе позволяете! А куда, тогда скажите, я себя в свое время отдал? Какой такой еще стране! Если всю свою сознательную жизнь здесь прожил! За границу выезжал только один раз! По путевке. За свои кровно заработанные. Чего это вы, Николай Федорович, обидные для меня слова говорите. А сами-то! Сколько через вас народа прошло? Забыли? Да если бы не вы, народ уже давно с ума сошел! Отработали на своем боевом посту, отсидели смиренно на деревянном табурете. Сколько чернил исписали? Карточек завели — сколько?

— Карточек? — переспросил Николай Федорович.

— Да! Карточек пациентов — сколько?

— Ну так сразу и не скажешь, считать нужно. Наверно, много должно получиться карточек. Шифаньер у нас стоял до самого до потолка, — шкаф, стало быть. А потолок метра три, вот и посчитайте, сколько туда карточек влезет. Народ он только с виду здоров. Идешь по улице — красиво кругом. Люди на встречу, и никому в голову не придет, что где-то по углам сидят хворые, да больные. Прежде, если знаете, был секретный указ. Чтобы картину в стране не портить, вывезти всех больных в особые места — подальше от любопытного глаза. К нам приходили товарищи ответственные. И кто особенно нуждался, всех до одного вывезли.

— Убогих? — спросил старик.

— Всяких, — уклончиво ответил Тюленин и отвел глаза в сторону.

— Чего темнишь? Будто не знаю! Еще как знаю — сам на пароходе ездил.

— Куда?

— Куда надо, туда и ездил. Сказал же — на пароходе!

— Теперь можно, — сказал Тюленин, — прежде было запрещено, а теперь можно. Померли они все. Ничего не знаем, — скажут ответственные товарищи. Чего он несет? Только никому теперь не нужно. Скажут — клевещет.

— Кто скажет?

— Мир, конечно, изменился, — продолжил дискуссию Николай Федорович, — поколение новое подросло. Кое-кто умер — сами сказывали. Однако, если подойти с научной точки зрения, ничего не изменилось. Кто скажет? Всегда найдется человек, чтобы сказать. К нему придут и пальцем укажут — говори! И он скажет. Еще как скажет! И от себя добавит, чего и вовсе не было. Здесь, если хотите, скрыт какой-то тайный механизм. И время над этим механизмом не властно. Новое поколение, а слова прежние. Вопрос — как подобное может быть? Их же никто не учил!

— Вы, Николай Федорович, диссидент.

— Я? — испугался Тюленин, — какой же я диссидент? Пенсионер я. Склад ума у меня творческий — любопытный буду по природе. В роду у меня диссидентов не было. И литераторов не было, откуда диссиденту взяться? Политикой не интересовался и репрессированных — бог миловал.

— И все же, Николай Федорович, вы диссидент, — настаивал старик. — Этакий вольнодумец.

— Поговорить люблю, — согласился Тюленин, — но чтобы плохого слова? К чему? Меня все устраивает. Мне много не нужно. Мне ничего не нужно… главное, чтобы был мир во всем мире.

— А вот это вы хватили! — ехидно ответил старик. — Мир во всем мире! Дураку и тому понятно, мира во всем мире быть не может. Чего тебе твой полицейский сказал?

— Точно! — обрадовался Тюленин. — Я же пришел, чтобы сообщить о нашей с ним встрече. Вчера, как назло, холодно было. Видите — на мне пальто. С прогнозом намудрили. Шапку надел, а вот пальто… стою и думаю, как Алексей Матвеевич отреагирует? Мы же не договаривались о встрече. По телефону все не скажешь. Телефон как средство коммуникации, к сожалению, не совершенен. Увы. Чтобы сказать, необходимо видеть человека. Согласны?

— Что он сказал?

— В том-то и дело, что Алексей Матвеевич ничего определенного не сказал. Мне кажется, он устал. Каждый может устать. А тут еще я — лишние проблемы. Спрашивал, нет ли у меня толкового фантаста.

— Кого?

— Человека, интересующего фантастикой.

— К чему ему фантаст?

— Не знаю. Вероятно, фантаст требуется в качестве консультанта.

— А вы — не фантаст? — спросил старик.

— Я? Да вы что! Какой я фантаст! В юности любил читать, с возрастом, слава богу, прошло. Нет, не фантаст.

— Жаль.

— Почему? — поинтересовался Тюленин.

— Вашему полицейскому требуется консультант — фантаст. Лучшего варианта сложно себе представить. Тот самый случай, когда гора идет к Магомеду.

— Воображение у меня развито хорошо, — не понятно к чему заметил Тюленин.

— Я вам вот что скажу. Если в себе, как следует, покопаться, можно обнаружить много разных талантов.

— Может быть.