Тайный голос

– А я не замечала, что эти крылья двухслойные, – недоуменно пробормотала тётя Лючия.

Синьора Сфорца, сидевшая, как уже было сказано, прямо под люстрой, обеспокоенно подняла взгляд к потолку: что там делает это проклятое отряде?

– А ну-ка, слезай сейчас же, – приказала она. Но, тут – дзинь! – хрустальная подвеска, упавшая с люстры, поразила её точно в лоб. – Слезай немедленно, не то я тебе!..

Дзинь! Ещё одна подвеска ударила по щеке, следующая попала в подбородок, потом в волосы. Подвески падали дождём, словно спелые орехи, и каждая оставляла после себя здоровенную шишку. Учительница пыталась сбежать, но между стульями и хохочущими соседями было слишком тесно. Она споткнулась и рухнула, не в силах двинуться, а хрустальные пули продолжали барабанить по её спине, по плечам, по жирному заду... Анджело уже избавился от всех подвесок, оставалась лишь одна – центральная, величиной с яйцо.

Бамс! Она попала точно в нос. Потекла кровь, и синьора Сфорца, обхватив ближайший стул, взмолилась:

– Хватит, довольно!

«Да уж, и с меня довольно, – подумала Кора. – Взрослые могут говорить что угодно, но после каникул я в эту школу не вернусь».

Чем все закончилось

1

Наступило Рождество, и, хотя на этот раз Младенец Иисус принёс ей в подарок плюшевую собаку и вожделенный велосипед, Кора была безрадостна. Её непрерывно мучил один и тот же вопрос: что будет седьмого января, когда кончатся каникулы?

По ночам ей снилась синьора Сфорца, по приказу которой школьный служитель должен был поставить Кору на колени перед одноклассницами и отрубить голову, как несчастной Святой Катерине.

Просыпаясь по утрам и отправляясь вечером в постель, она сообщала маме или няне:

– В школу я возвращаться не хочу.

Она говорила это всем: папе, Гиганти, дедушке с бабушкой, когда обедала у них, тёте Лючии, даже тёте Карле и тёте Летиции.

И все как один отвечали:

– Что ещё за глупости? Не ходить в школу из-за того, что учительница разок тебя отругала? Так ведь она уже об этом забыла. И потом, знаешь, за все те годы, что ты будешь ходить в школу, такое ещё не раз случится! Придётся привыкнуть, ты уже большая девочка.

– Нет. Я маленькая, мне и шести нет!

– О, послушайте только! Осталось всего-то несколько дней! Ты что же, забыла, когда твой день рождения? – воскликнул Джакомо, который уже втихомолку приготовил ей подарок: обувную коробку, выстеленную ватой, в которой лежало семь птичьих яиц разных цветов и размеров. Яйца были старые, проклюнуться они уже не могли, но выглядели красиво и приятно поскрипывали, если погладить их пальцем.

– Но она же сказала, что не хочет меня больше...

– Да уж представь себе! Но она сказала это, когда рассердилась, – настаивала мама. – И потом, ты слышала, что ей ответила матушка-настоятельница? Что в таких вопросах она решает всё сама и настаивает, чтобы ты вернулась.

И это было правдой: после спектакля, когда мама с няней пришли за кулисы, чтобы забрать близнецов, настоятельница сказала:

– Простите за этот инцидент. Синьора Сфорца в последнее время немного нервничает. Она просит у вас прощения, – а Коре, поцеловав её в лоб (между ушами осла, поскольку та ещё не сняла костюм) шепнула: – Увидимся седьмого января.

Кора хотела воспользоваться Тайным Голосом, чтобы спросить, не она ли выбрала для Анджело эту раскрывающуюся на спине рубашку и не она ли разрешила ему пролететь через весь зал. Но со взрослыми, как мы знаем, Тайным Голосом общаться не получается, а вслух о таком деликатном предмете говорить, безусловно, не стоило.

В любом случае Кора была уверена, что, кроме матушки-настоятельницы, в тот день никто из присутствующих не заподозрил наличия у Анджело Тайных Крыльев. Все, как и дедушка Аугусто, думали, что малыш добрался до люстры, а потом вернулся обратно, под свод пещеры, при помощи какой-нибудь хитрой системы тросов, искусно спрятанной монахинями от зрительских глаз. А матушка Альфонса, как раз и отвечавшая за сценические механизмы, решила, что тросы тайком установила настоятельница, чтобы её удивить.

2

Поскольку никто из взрослых так и не обратил на неё внимания, Кора переключилась на близнецов:

– Не хочу возвращаться в школу.

– И ты совершенно права, – поддержал её Анджело. – Эта ваша учительница c первого дня тебя невзлюбила. Но ты видела, как я за тебя отомстил?

– Будь я на твоём месте, пописал бы ей на макушку, – добавил Джованбаттиста. – Тебе это в голову не пришло?

– Пришло. Но я подумал, что писать на публике – совсем не признак хорошего вкуса...

– Да она понятия не имеет, что такое хороший вкус!

– Я же о своём вкусе говорил, а не о её.

Даже Колыбелька вступилась за Кору:

– Утром седьмого января просто притворись, что не можешь проснуться... – предложила она.

– Спрячься внутри меня, – вмешался Зелёный Шкаф. – Я прослежу, чтобы никто не смог открыть дверцы, как будто петли забились ржавчиной.

– Но они совсем не ржавые! Анастасия каждый месяц их смазывает.

– Мы справимся, – пообещали Петли и Замок.

– Если бы я был ковром-самолётом, то забрал бы тебя в далёкую страну, во дворец принца, – вздохнул ковёр.