Тайный гость

Келли снял голову со стола и держал ее на вытянутых руках, словно хотел показать Духу то, что будет делать напарник. Ди поднес печать Венеры к свече и держал ее так, пока амулет не раскалился докрасна, после чего приложил его к имени упрямого Духа, начертанному на столе. В тот же миг в комнате раздался громкий крик, перешедший в протяжный стон, будто Фалкарот испытал острую боль от ожога. Ди не удовлетворился одним разом и вновь принялся накаливать амулет. Фалкарот заплакал, как ребенок, и заговорил сбивчивой скороговоркой.

– А что он теперь говорит? – спросил Михаил, немало озадаченный происходящим.

– Умоляет прекратить пытку, – улыбнулся Келли, возвращая голову на место. – Он более не в силах противиться желаниям Мастера.

Голова Фалкарота тут же скрылась в глубине стола. Ди нахмурился и, передав свечу напарнику, осторожно потянулся рукой к месту исчезновения болвана. Ладонь сразу наткнулась на что-то прозрачное и плотное, чего там раньше не было. От его прикосновения преграда с зудящим звуком задрожала, и по ней пошли едва различимые круги, точно от камня, брошенного в воду.

– Norcados Fenoram Anosiren Farkaroth! Oparchim Amosan Zezaphilos Aspairath Anthyras Zyriffon! – произнес Ди и рукой начертал на невидимой преграде сложный магический символ. По мере того как он водил рукой по воздуху, невидимые знаки вспыхивали ярким пламенем. Надпись горела и настоящим пеплом опадала на стол. Когда последний символ погас, зеркало стола вспыхнуло, точно снизу его подсветили огромным фонарем. Оно вело себя словно живое, в замкнутом внутри столешницы пространстве двигались какие-то тени, что-то колыхалось под стеклянной поверхностью, царапая и стуча по ней железными когтями. А потом пришел туман. Густой и плотный. Он клубился и двигался по кругу от центра к краю и исчезал, а там, где его уже не было, открывался чистый, незамутненный простор!

Как только туман рассеялся, все присутствующие, словно с высоты птичьего полета, как наяву, увидели голубое небо и бесконечную зеленую степь, поросшую луговыми цветами. В самом центре этого луга стоял небольшой каменный дом, рядом с которым находилась человеческая фигура. Человек, прикрыв глаза ладонью, вглядывался в небо над собой и что-то кричал, размахивая свободной рукой. Картина развернулась и начала стремительно увеличиваться.

– Батюшка!

Михаил вскочил, узнав в человеке, стоявшем у дома, своего отца. В тот же миг Ди широким движением руки смахнул изображение со стола, будто зажав его в свой кулак.

– Там мой батюшка! – возмущенно закричал молодой царь, указывая пальцем на руку чародея.

Не обращая внимания на возмущение, Ди развернулся и бросил зажатое у него в кулаке в сторону одного из лучей выложенного на полу солнечного диска. Как только он это сделал, зеркала луча встали под особым углом друг к другу, многократно отразив себя и горящие в канделябрах свечи, создав у всех присутствующих волшебное чувство полета. Зеркала еще раз провернулись вокруг оси, и перед изумленными взглядами предстала каменная лестница, ведущая вверх к таинственной двери, у которой во плоти стоял человек, как две капли воды похожий на митрополита Филарета Романова.

Филарет улыбался и манил сына рукой. Ди и Келли торжественно подошли к царю и, поклонившись, протянули ему свои руки.

– Ваше величество, идемте с нами, мы сопроводим вас!

– Нет, государь! – в голос завыл не на шутку встревоженный Проестев, больно ткнув кулаком в бок растерянному Салтыкову. – Ты чего молчишь?

Мишка встрепенулся.

– Братец, не стоит, право слово!

– Не ваше дело, – прикрикнул на обоих Михаил, – сидите тут и ждите!

Царь, сгорая от желания скорой встречи с отцом, в сопровождении двух нигромантов, не задумываясь, вступил на лестницу. Сначала казалось, что опасения царедворцев были напрасны. Михаил шаг за шагом поднимался вверх по лестнице, в конце которой его ждал Филарет. Но скоро что-то разладилось. Фигуры царя и английских магов стали дрожать и бледнеть, пока совсем не растворились в воздухе. В тот же миг все зеркала встали в ряд, создав замкнутое пространство с многочисленными отражениями и отражениями отражений. Лабиринт!

– Караул! – заорал обезумевший Проестев, выхватывая из ножен саблю. – Где караул?

Словно из ниоткуда, возникли стрельцы и замерли, растерянно озираясь на десятки своих повторений.

– Рубите зеркала! – скомандовал Проестев и наотмашь ударил саблей по ближайшему от себя.

Глава 24

Дед Богдан принес Феоне в глиняной плошке еще дымящуюся полбенную кашу.

– На-ка, Григорий Федорович, отведай, правнучка моя, рукодельница, готовила. На настоящем «вологотцком» масле!

Он поставил горячую посудину на лавку и откинул крышку. По всей камере распространился приятный, щекочущий ноздри запах лесных орехов и парного молока.

– Ишь ты! – восхитился Феона, понюхав воздух. – Пахнет вкусно!

– Еще бы! Всякое уменье трудом дается. Она полбу ночь в простокваше вымачивала, потом полдня на молоке в печи томила, да еще пару часов под спудом выдерживала! Ешь, пока теплая!